В жизни нашего посёлка бывали такие замечательные дни, которые смело можно относить ко всенародным праздникам. Это дни, когда появлялась торговая плавбаза. «Ну что в том такого? – рассудили бы городские жители. – Ну, доставила она товар в магазин, и что? Забежал, купил, отвалил. Не купил в этом магазине, сбегал в другой. Делов-то…» И никого не интересует, как товар попал на прилавок. Пускай в магазине есть всё необходимое, зато на плавбазе – всё, что твоей душе угодно. Это – плавучая Греция. И потом, в городе все заведения расположены в разных местах и работают в разное время. Побреешься в этом районе, в баню бежишь в другой. Кино – в третьем, танцы – в четвёртом и т. д. Где морду набьют, не знаешь. В городе надо куда-то ехать, куда-то бежать. На базе все удовольствия можно получить сразу в полном объёме.

Итак, по порядку. Впрочем, пока плавбаза не пришвартуется к причалу, в посёлке – никакого порядка. Виновник начала суматохи – мастер лесопункта. Кто-то сообщит ему по рации о том, что база прибыла в Манзю. Он тут же передаёт полученную информацию по «эстафете». И хотя база пробудет в Манзе два часа и столько же времени потратит на путь к нам, через минуту после приёма сообщения все бросают работу и разбегаются по домам. А как иначе? Надо успеть собраться, чтобы выглядеть «не хуже людей», развязать «чулок» и спланировать покупки. Все заботы, как и положено, сваливаются на женские плечи. Сначала надо выпроводить из дому мужа, и быстрее заняться своим туалетом. И у пристани надо оказаться пораньше, дабы не пропустить ни одного словечка из «последних новостей», и, пройдясь среди вырядившихся «пугалами», блеснуть своим нарядом.

А вот Вася Кузьмин совершенно спокоен. За него жена всё продумала до тонкостей. Клавдия лучше знает, во что ему оболочиться, как вести себя на людях, и готова исполнить любой его каприз. Стоило Васе спросить: «Мне-то чё надеть?», а жёнушка ему всё как на тарелочке:

- Ба-а, девки! Забыл чё ли, в чём запрошлый год к брату ездил? Всё я должна за него помнить, - и подаёт Васе костюм, купленный к свадьбе «на вырост».            - Не забудь штанины подвернуть или в носки заправить.

- А где носки?

- Ладно…в ботинках можно и на босу ногу. Надоело мне твои носки стирать. Галстук надень.

-  А какой лучше?

-  У тебя их что, тыщщи? Ты лучше скажи, что мне самой-то надеть? Хожу всю жизнь, как последняя оборванка.

- Ты ж недавно новое платье купила с красными ромашками.

- Да ему уже сто лет в обед. Целый месяц таскаю. Мне в этих обносках стыдно на люди выходить. Сегодня чтоб новое купили! И кофточку с джемпером. Ну и ещё что-нибудь приглядим.

- А мне рубашку…

- Куда тебе их, солить? В этой ещё походишь, да и сменная есть. Перед кем выпендриваться собрался?

- Ладно, похожу. Только у неё верхние пуговки оторваны.

- Ну не сейчас же мне с ними возёкаться? Галстуком прикрой.

Через минуту Вася лихо крутнулся перед женой и доложил:

- Я готов. Чё ещё?

- Дай-ка полюбуюсь, - Клавдия окинула мужа придирчивым взглядом, смахнула с плеча невидимую пылинку и, улыбаясь, проворковала:

- Ну ты прям как жених у меня. Правда, ради сёдня мог бы и побриться.

- Сойдёт.

- Ну и ладно. Только причешись – и все девки попадают.

- Я кепку надену. Ты это…на пиво-то дай.

- Иди. Сама возьму.

- Как знаешь.

Вася вышел из избы, озираясь по сторонам, запустил руку под крыльцо и извлёк оттуда баночку из-под халвы. Переложив заначку в нагрудный карман, содрал с фронтона снизку вяленых чебаков и, насвистывая непонятную мелодию, направился к пристани.

Мужское население посёлка собралось на берегу первым. Женщины и девчата, мобилизовав всю свою фантазию и умение, ещё какое-то время потрудятся над созданием образа неотразимой красавицы.

Но вот основные хлопоты позади. Извините, я опять поторопился. Ещё большие хлопоты предстоят для некоторых.

Наконец-то весь посёлок у причала. И хотя до прибытия теплохода ещё не меньше часа, люди вытягивают шеи, всматриваясь в горизонт, надеясь первыми заметить белую точку.

За шутками-прибаутками время летит быстро до той поры, пока округу не прорежет вопль: «Вижу-у!» Толпа зашевелится. Жёны начнут «пасти» своих мужей, успевших скучковаться возле пустых вёдер и канистр. Достаточно выкрикнуть имя своего муженька, чтобы тот без промедления оказался рядом. В это время он напоминает охотничьего терьера, выполняющего команду: «К ноге!»

Тем временем белое пятно приближается, превращаясь в большой, сверкающий гирляндами разноцветных лампочек, теплоход. Он вовсе не похож на бездушное плавсредство. Музыка делает его живым. Сначала она долетает малоузнаваемыми обрывками, но по мере приближения теплохода, она уже не в силах удержаться в его железной утробе, выливается на простор и заполняет всё пространство меж скалистых берегов. Вскоре и между скал ей становится тесно. Хлынув через них, она устремляется вглубь тайги, и будет плескаться там между вековых сосен, пока теплоход не унесёт её за горизонт.

Всё. База у причала. Как сигнал к абордажу спущен трап. Нахлынула очередная волна суматохи. Первыми ринулись на приступ любители пива. Им наплевать на то, что бочки с пивом через два часа будут доставлены в магазин. Казалось бы, вот и пей там от пуза… Но ведь это будет только аж через два часа! Какой нормальный организм выдержит столь долгое измывательство? И потом, где вы видели, чтобы пиво в деревенском магазине разливали под грохот оркестра? И какой дурак осмелится тут же танцевать с незнакомой официанткой на глазах у дорогой жёнушки? Да и откуда взяться официантке в глухомани…

Степенно, как на венчание, поднимаются по трапу семейные пары. И словно не по трапу, а по ступеням храма Господня. Под ручку идут. Воркуют. Она ему шепчет:

- Сразу сходи подстригтись. Я обожду. Посля на танцы поглядим.

- Может, сперва в бар заглянем?

- Я те загляну! Без меня не смей об этом думать! Сначала надо ребятишкам обновки приглядеть.

- А потом – в бар.

- Я те баркну! Лучше кинокартину поглядим.

- Дома что ли мало всяких кин? Лучше в бар.

- Поговори мне ещё, живо в воду улетишь!

А вот другая жёнка тянет за руку своего домоседа.

- За каким чёртом я туда попрусь? – сопротивляясь, ворчит он. – Чего я там забыл?

- Молчи! Идём, хоть на путных людей поглядишь, пива попьёшь.

- Нужна мне сто лет твоя моча!

- Ну, мороженого поешь.

- Ты мне ещё соску купи.

- И в кого ты такой нелюдь? Никакой культурности…

Ещё не успели все желающие подняться на теплоход, а навстречу  сходят самые бойкие покупатели с полными вёдрами пива. На берегу под сосной, приготовив дымокур, их  поджидает весёлая компания «единомышленников». Только эта группа людей, перетаривая в свои желудки тёплую горько-кислую жидкость, закусывая вяленой рыбой под музыкальный аккомпанемент и иллюминацию, может определённо сказать, в чём смысл жизни. Дома такого кайфа не поймаешь. Дома духота, ворчливая жена, сопливые дети, маленький стол и,  самое главное – до туалета далеко. Да и домашним спокойнее: знают, что никто не отойдёт от дымокура, пока пиво не закончится. А пиво-то покупали не бутылками, а как-никак вёдрами. Ну а на работу выйдут тогда, когда… В общем, сам бог не знает.

За любителями пива с теплохода двинулась «тяжёлая артиллерия». Это счастливчики, отхватившие стиральные машины, телевизоры, холодильники. Чтобы не повредить нечаянно свои покупки, они не будут грузить их на тракторную телегу, а, обливаясь потом, обдирая горбушки, попрут на себе дорогую ношу до дома. Им и помощники не нужны: зачем на магарыч тратиться?

Но не все взойдут на теплоход. Кто-то же должен наблюдать за происходящим. Это – «информационно-аналитическая группа». Деревенское СМИ, одним словом. Петька так о нём сказал: «С какой бы скоростью вдоль самой длинной улицы не неслась машина, сколько бы в её кузове не сидело баб, они успеют заметить: в какой хате, на каком окошке, какая занавеска. При этом они будут все разом рассказывать свои истории и запомнят до словечка услышанное.

Сегодня и ребятню не узнать. После появления плавбазы  объявляется перемирие «на всех фронтах». Они осёдлывают прибрежные камни и уплетают мороженое. После мороженого обдуваются лимонадом, соревнуясь в громкости по отрыгиванию. Игру в догонялки придётся на время отложить. Придерживая животы и охая, ребятня бегает в кусты под хохот «собутыльников». А ещё, наблюдая за выходками взрослых, они шушукаются и покатываются со смеху. Сегодня праздник, а на празднике всем должно быть весело. Даже песня, летящая из динамиков теплохода, призывает к этому:

                          «Хмуриться не надо, лада. Хмуриться не надо, лада».

Между тем на причал готова сойти первая «созревшая» парочка. Это Люся – дородная, добрая, заботливая хозяйка и её муж Стёпка. Стёпка принадлежит к той категории мужей, которые, не послушав отца, не успели сразу же после свадьбы грохнуть кулаком по столу (может быть, и к лучшему). А сейчас намекать таким манером на то, «кто в доме хозяин» не имело смысла. Стёпкина избранница быстро располнела и перешла в недосягаемую для него весовую категорию. Хотя и было тепло Стёпке под Люсиным крылом, но его гены под действием мизерного количества спиртного неожиданно пробуждались, вызывая кураж. Люся же по доброте своей сквозь пальцы смотрела на Стёпкины выкрутасы. «Он что, не мужик у меня? Пускай выпустит парок», - смеясь, говорила она подругам, зная, что Стёпка любому глотку перегрызёт из-за неё. Не смотрите, «что метр с кепкой».

Сейчас по Стёпке было видно, что гены готовы проявить крутизну его характера, но прицепиться, как назло, пока было не к чему. Слегка пошатываясь, он дошёл до трапа, остановился и, засунув руки в карманы, стал придирчивым взглядом изучать окрестности.

- Ну, чего застопорился? – спрашивает Люся с причала.

Вот она долгожданная зацепка. Другой кто пропустил бы мимо ушей простой вопрос, но для Стёпки он послужил призывом к действию.

- Ты мне не нукай! Я те нукну! Ишь, нукать у меня вздумала!..

- Да откуда ты взял, что я нукаю?

- Хы, не нукает она… На кого-нибудь нукни!..

- Стёпа, не дури, пойдём. Пора уже.

- Откуда ты знаешь, когда мне пора? За меня не надо знать. Сколь надо, столь и буду гулять. Попробуй ещё раз нукнуть, я цацкаться не буду, ты знаешь.

- Как же не знать, - смеётся Люся. – Да куда ты без меня, горе луковое?

- Куда? А вот посмотрим куда. – Стёпка повертел головой и, увидев у борта, курившего пожилого матроса, решительно направился к нему.

- Послушай, приятель, как тебя?..

- Николай.

- Меня – Степан. Окажи услугу, Колян, будь другом.

- Что случилось?

- Забери мою Люську.

- Ты что, сдурел? У меня своя не хуже, - смеётся матрос.

- Не, ты не понял. Оттартай её подальше, а назад не надо. Я уплачу. Хошь, прямо сейчас бутылку поставлю?

- За что ты на неё так ополчился?

- Шибко разговорчивой стала. Нет, правда, упри её до Байкала и утопи к ядрёной матери!

- А здесь нельзя? Дешевле обойдётся, - прекрасно понимая, что Стёпка «гонит волну», смеётся матрос.

- Здесь для моёй Люськи мелковато, а вот Байкал – само то. Хрен выкарабкается.

- Ну ты даёшь, парень, - решив закончить глупейший разговор, строгим тоном заговорил Николай. – Нашёл Герасима, шутник! Давай, милейший, топай к своей Люське от греха подальше! Такую приятную женщину позоришь.

- Приятную, говоришь? Поди глаз положил на неё?

- Хреновые шуточки у тебя, Степан.

Конечно, интересно бы было узнать, чем могло закончиться дело, не помешай им Люся. К глубочайшему разочарованию «СМИ», бренча связкой сушек на груди, она поднялась на палубу. Люся знала, какое оружие надо применять против Стёпки в подобной ситуации.

- Мне кажется, Стёпа, мы рановато собрались уходить. Побудем ещё маленько. Здесь так интересно…

- Тебя что, прикормить успели? Чего тут доброго? – Стёпка нахмурил брови и заиграл желваками, глядя на жену, как на лютого врага. – А ну домой! Пора корову доить!

Стёпка на твёрдых ногах мигом скатился по трапу и зашагал к дому, не глядя на жену. Люся, лукаво улыбаясь, едва поспевала за ним. На вершине береговой кручи она нагнала Стёпку и набросила на его шею связку сушек таким образом, будто бы они оказались в одном ярме. До теплохода донеслось от удаляющейся пары:

                             «Хмуриться не надо, лада! Хмуриться не надо, лада!»

До подъёма на палубу Вася колебался. Сначала он хотел «назло всем» пропить свою заначку. Пьяницей он не был, хотя, находясь при должности деревенского гармониста, гулянок не пропускал. У Васи была заветная мечта: купить новенькую, красную, на двух ремнях хромку. Дедовская почти развалилась, а ему хотелось играть не «тыры-тыры», а чтобы «эх!» Все данные у него для этого были, не хватало главного. Часто он намекал своей скупердяйке Клаве на покупку, но всегда получал один ответ: «Сперва купим то, потом это, а уж тогда посмотрим».

 И вот в ларьке торговой базы, пока Клава приглядывала для себя кой-какие тряпчонки, Вася наконец-то понял, что этим «сперва то, потом это» конца не будет, принял решение: «Сейчас же куплю хромку, а потом пускай убивает».

Клава примеряет очередную блузку, Вася кладёт на прилавок свою заначку и, робко косясь на жену, просит продавщицу:

- Мне бы, пожалуйста, гармошку можно?..

Клава онемела. Зато в её широко раскрытых глазах Вася прочёл вопрос: «Откуда деньги?» и спокойно, можно сказать, небрежно ответил:

- Брат прислал. Специально.

Такой поворот дела вполне устраивал Клавдию.  К ней вернулся дар речи.

- Мог бы предупредить. Жена как-никак…

- Сюрприз решил…

Удовлетворённая ответом, Клава задышала ровнее, повеселела и почти с любовью посмотрела на мужа.

- Тогда купляй, чего уж там. Ну и к гармошке можешь чего-нибудь на сдачу…

Вася даже растерялся. Он никак не ожидал крутого поворота в настроении жены.

- Не, сдачу мне не надо, - говорит он продавщице, - пусть на неё Клава для себя чего-нибудь возьмёт.

Тут уж и Клава после такого проявления внимания со стороны мужа начала таять.

- Да ну что ты, Василий, как будто у меня денег мало… Лучше на сдачу обмой с мужиками гармонию, чтоб красивше звучала. Правда, бабоньки?

- Правда! А то…

Тут же, водрузив гармошку на грудь, счастливый Вася понёсся на берег к дымокуру.

- Вот! – радуясь, как ребёнок покупке, предстал он перед мужиками. – Моя… Купил…

Не снимая гармошки, он высыпал на «стол» чебаков и небрежно сунул деньги молодому парню.

- Сгоняй-ка за магарычом!

Паренёк безропотно помчался выполнять поручение. Почему бы не уважить, когда халява сама в рот лезет.

- Как это ты, Вася, умудрился отхватить такую красавицу? – удивились мужики, зная Клавкину прижимистость.

- Сам-то я не собирался, - врёт Вася, - да разве моя отвяжется, когда чё захочет. Ну а чё, пока деньги есть…

- А я думал… - хотел было кто-то сказать.

- Х…во думал! – обрезал Вася.

Больше никто не осмелился усомниться в правдивости Васиных слов. А вот дошедших до «кондиции» плясунов нисколечко не интересовали тонкости приобретения музыкального инструмента. Главное – его наличие.

- А ну, Васёк, давай нашу! – потребовали они, поднимаясь с земли. Не успел Васёк чего-нибудь дать, а они уже заухали, засвистели и пошли перемалывать башмаками прибрежную пыль. И понеслось… с теплохода Магомаев на «Чёртовом колесе», а с берега в ответ:

                               «Веселей играй гармошка, не жалей свои меха,

                                Ну, теперь держитесь, девочки, подальше от греха!»

- Вы хоть бы меня подождали, - смеётся Вася, прополаскивая пивком своё горло. Но куда там…

                               - Эх, дают-дают-дают, замечательно дают!

                               Да ещё дают-дают, ох и здорово дают! –

горланит Карась, растопырив руки и топая со всей дури одной ногой.

А когда заиграла гармошка, плясуны словно очумели. В ход пошли «ударные инструменты» - пустые вёдра и канистры, надутые щёки и натрамбованные пивом животы. Спасаясь от пыли, пляшущая масса стала продвигаться к дощатому настилу причала, заглатывая попутно новых плясунов. И совсем не к месту летела с теплохода песня про чёрного кота. Всем хотелось плясать под новенькую гармошку.

- Эй, на барже! – выкрикнул кто-то, - бросайте своего кота к чёртовой бабушке, айда к нам!

- Ишь, мой-то чё вытворяет! – восхищаясь игрой своего мужа, говорит женщинам довольнёхонькая Клавдия. – Никогда, бабоньки, не жалейте денег на нужную вещь! Айда, подсобим что ли!

Ещё ярче запестрела, завертелась в лихой пляске весёлая круговерть.

                                 Гармонист, гармонист, в кухне поварёшка,

                                 Не бывать бы на народе, если б ни гармошки!

                                 Гармонист, гармонист, рубашечка зелёная,

                                 Не у тебя ли, гармонист, хата развалённая?

А из динамика теплохода: «Внимание! Через пять минут отходим!»

- Как? Уже…

- Неужто два часа пролетело?

Увы… Но кто успел, тот съел. И вновь налетела очередная волна суматохи. Началась перекличка.

- Ваня-а!

- Не шуми, тут я.

- Гоша-а!

- Чего орёшь, дура?

- Федя, ты где?

Тишина. Нет Феди. Надо искать.

- Федя-я!

- Жил да ик! чёрный ик! Ря-ря-ря! – горланит, икая, появившийся в сопровождении молодого матроса пьяный Фёдор. Фёдору хорошо. Добрее его в настоящий момент нет никого вокруг.

- Чей? – как на аукционе, спрашивает матрос. – Берите, кому нужен.

- Можешь и себе оставить для весёлого плавания, - смеётся жена Фёдора. – Пошли домой, певун! Дорогой допоёшь.

- Валя, милая Валя, как я ря-ря-ря-ря! – поёт Фёдор, обнимая и целуя свою жену.

- А моего чёрта рыжего там не видно? – раздувая побелевшие от злости ноздри, спрашивает Таисья.

- Глянем, - отвечает матрос, передав Валентине под дружный хохот толпы Фёдора.

Скоро матрос вернулся с неутешительной вестью.

- Сидит в баре один рыжий, но говорит, что ему надо домой в Богучаны. У него и билет куплен.

- Я ему паразиту покажу «домой»! Это же он опять к своей первой намылился. Вот шалавый! Виктор, - просит она кума, - помоги увести моего паразита оттуда ради бога.

- Я вот ему помогу, пожалуй! – подскочила кума.- Прошлый раз помог… Оба потерялись. Ты что, Тайка, забыла, как мы с тобой на моторке в Богучаны лётали? Кое-как через неделю отловили своих чартей.

На этот раз всё обошлось. Матрос вывел на палубу вдрызг пьяного рыжего мужика. Тот уставился мутными глазищами на смеющуюся толпу, силясь что-то сообразить, но куда там…В его голове возможно крутилась мысль: «За каким хреном вся деревня в Богучаны припёрлась?»

- Прямо удивительно, как это он тебя послушался? – спрашивает матроса Таисья.

- Да я в рупор крикнул, что уже в Богучаны прибыли, пора сходить, он и поверил. Билет я у него забрал, а деньги вот, возьмите.

- Спасибо тебе, парень, - благодарит Таисья матроса и, срывая злобу, долбит кулаком в макушку своего мужа. – У-у, псина рыжая, всё б по бл…м мотался!..

- Ну что, граждане, всех разобрали? Всем хватило? – скулит матрос. – Можно отчаливать?

- Отчаливай!

- Не забывайте нас!

Поднят трап. Два часа он как пуповина связывал параллельные миры. Раздался прощальный гудок, теплоход отчалил, держа курс на следующий посёлок. Не беда, что он прибудет к месту глубокой ночью. Его ждут с обеда, и готовы в любое время суток к «абордажу».

Светится разноцветными огнями белая громадина, гремит музыка, а провожающим грустно. Чей-то женский голос затянул: «Расставанье, да расставанье, ох, не забудь да мои страданья…», но, не найдя поддержки, заглох.

- А ну, Вася, давай нашу!

                                «Эх, Семёновна, баба русская – ж… толстая…»

И пошло-поехало, завертелось, загремело, заходил ходуном деревянный причал, залаяли с перепугу деревенские собаки.

Глядя на удаляющийся теплоход, я затосковал по Нине, по «цивилизации». Всё-таки решение о моём отъезде в глухомань было поспешным, мягко говоря. Находиться долго в отдалении от любимой девушки я не имел права. Да и о своём дальнейшем образовании пора было подумать. Всё. Точка. Завтра же отваливаю в Красноярск. О своём решении я сказал Илье.

- Значит, созрел, - ответил он, хлопнув меня по плечу. – Вспомнил, что тебя ждут? Кто-кто, а я-то уж знаю, что такое ждать. Да и бичевская жизнь, честно сказать, не для тебя. Не думай, что в тайге работать некому. Мы с Карасём завалим всю страну древесиной. Ну, а если здоровья не хватит, тогда тебя на помощь позовём. К нам никогда не поздно.

Утром с попутной моторкой я прибыл в Богучаны, как раз к рейсу до Красноярска. А вечером, как говорится, «гонял чаи» с Ниной.

Прошло ровно двадцать лет. Мне выпала командировка в Красноярск на комбайновый завод. Проходя мимо заводской Доски Почёта, я обратил внимание на знакомое лицо, улыбающееся с фотографии. «Не может быть!» - подумал я. Но надпись на фото не оставляла сомнений. Это был Седой – Захаров Илья Владимирович, бригадир каменщиков.

Что творилось в моей душе! В заводоуправлении мне сказали, что Илью можно выловить у проходной. Была пятница. Командировка моя закончилась, но не повидать Илью было просто невозможно. С большим волнением я ждал этой встречи.

В четыре часа из проходной повалил народ. Я стал высматривать приметную шевелюру. Когда основной поток рабочих схлынул, я услышал рядом детский голосок: «Деда! Мы здесь, мы здесь!» Девчонка лет пяти бросилась в объятия седого крепыша. Я без труда узнал Илью. Сияющий дед водрузил на свои плечи внучку и, изображая самолёт, пронёсся мимо меня к жигулёнку. Там его ожидала красивая молодая, темноволосая женщина и мужчина в спортивном костюме.

- Ну что, Гена, всё взял?

- Разумеется, всё, Илья Владимирович.

- А удочки? Я без них не поеду.

- Да всё на месте. Света, заводи машину.

- Па, может быть, ты за руль сядешь?

- Боишься, что на заднем сидении опять петь буду? Ха-ха-ха! Не бойся. Мы магнитофон включим. Правда, внучка? А на даче обязательно запою, а то дроздов много развелось. Ха-ха-ха!

Машина тронулась с места и затерялась в общем потоке транспорта.

Конец.