СЕДОЙ
(мужская повесть)

В десять часов все обитатели гостиницы были на кухне.

- Мужики, - начал Седой, отхлебнув из кружки, - я не собираюсь верховодить и не хочу ни на кого давить. Если до этого поступил не так, извините. Но днём мне показалось: не останови вас вовремя, то было бы столько дров наломано… Нельзя толпой набрасываться на одного. Вот сейчас, когда все успокоились, и никто не мешает, можно помозговать. Говорите, только по одному.

- Илья, давай сам, - попросил Петька, - мы доверяем тебе. Мужики, как смотрите на это?

- Конечно, пускай кто-то один…

- Давай, Илья, чтоб порядок был, - попросили собравшиеся.

- Хорошо. Только потом чтоб без претензий. А для начала, - Седой обратился к Гришке и Михаилу, - сядьте рядышком на табуретки.

Те, косясь друг на друга, выполнили просьбу. Наступила долгая, нудная пауза. Седой разглядывал свою кружку, но по его спокойному виду было понятно, что дело своё он знает. Напряжение нарастало.

- Ну, и долго мы будем сидеть как придурки? – не выдержал Гришка.

- Ждали твоего слова, - отхлебнув из кружки, спокойно произнёс Илья. – Ты куда спешишь? В тюрьму?

- Чего я там не видел?

- Если Михаил заявит на тебя, увидишь. У тебя только что была возможность попросить прощения, но ты ей не воспользовался.

- В честь чего я должен прощать этого гада?! – вскипел Михаил.

- А чё я такого сделал? – взъерепенился в ответ Гришка.

- Не кричите, - попросил Седой, - вы не на базаре. Ну что, Михаил, будешь заявлять в милицию?

- Да ну, зачем? – замялся тот. – Сами как-нибудь разберёмся.

- Давайте. Как?

- А чёрт его знает… - развёл руками Михаил.

- Чего тут разбираться? Я что убил кого? – возмутился Гришка.

- Ясно. Так мы ни к чему не придём. Давайте по порядку.

- Ты кто такой, что мы тут?.. Судья? – спрашивает Гришка.

- Нет, не судья. А лучше будет, когда толпой будут спрашивать? Ты идиот, не подоспей я вовремя, давно бы пластом лежал. Согласен?

- Согласен, - потупив взор, чуть слышно выдавил Гришка.

- Тогда давай по порядку, чтоб все знали правду.

Гришка рассказал до того момента, когда Петька успокоил раздухорившихся собутыльников.

- Скажи, Григорий, что было бы, не появись Петро?

- А чёрт её знает?.. Мог бы и пырнуть, наверно… Пьяный был, а что с пьяного взять?

- Не все же пьяные за нож хватаются?

- Ну а если, когда я пьяный – дурак-дураком…

- Знаешь, а пьёшь.

- Дык все ж пьют. Ты когда нажрёшья, тоже поди не золото.

- Поэтому и не напиваюсь. Ну и как ты сам думаешь, виноват или нет?

- Ну, пусть буду виноват, раз вам так хочется, - отвечает Гришка.

- Значит, ни хрена ты не понял. Ладно. Тогда послушай Михаила. Скажи, Михаил, когда под ножом стоял, какие мысли у тебя были?

- Да какие там мысли, когда жизнь на волоске? Растерялся. Куда с голыми руками попрёшь? Не успел я тогда табуретку схватить…

- И что бы  произошло? – усмехнулся Седой.

- Я бы устроил крошево…

- Лады, сейчас мы предоставим тебе такую возможность.

Гришку как током ударило. До него кое-что стало доходить. Он завертел в панике головой, надеясь отыскать среди нас заступников, но…

- Мужики, бля буду, нашло на меня на пьяного, - затараторил он. – У всех прошу прощения. В жизни больше ни на кого руку не подниму! Простите, а? Можете мне поверить?

- Мы уже раз поверили, а ты нас кинул, – выкрикнул Николай, - и опять кинешь, гнида поганая! Не у нас, а у Михаила проси прощения в первую очередь.

- Михаил, прости меня дурака! Хочешь, при всех на колени встану?

- Простить за то, что зарезать хотел? Не жирно ли будет для тебя?

- Ну что, Михаил, заявляй тогда в милицию, - предлагает Седой.

- Да ну зачем заявлять? Не надо, а… - просит Гришка.

- Тогда пожмите руки друг другу – и дело с концом.

- Чего-о? Чтоб я этой сволочи руку пожал? Да идёт он на…!

- Видишь, Григорий, не хочет он мириться с тобой.

- Это его дело, - произнёс упавшим голосом Гришка.

- Конечно, его. Но как поступить в таком случае?

- Да разберёмся сами без свидетелей.

- Нельзя вам без свидетелей. Михаил не сядет с тобой за один стол. А в драке он тебя щелчком зашибёт. Да и не для вашего возраста такие разборки. Но наказать тебя надо. Петро, подай нож.

- Зачем? – опешил Петька.

- Ты же днём помешал им. Пускай сейчас доводят дело до конца.

- К-как так?! – вытаращив от ужаса глаза, заверещал Гришка.

- А так. Бери нож и требуй у Михаила бутылку.

- Пусть только попробует! – Михаил мигом вскочил и схватил табуретку. – Зашибу, падло, только тронься с места! У меня рука не дрогнет!

- Бери нож и нападай, - настаивает Седой.

- Да вы что творите? – запаниковал Гришка. На его глаза навернулись слёзы. – Как я подниму руку на невиновного?

- Но днём-то ведь поднял? Михаил, а теперь скажи: зачем схватил табуретку?

- Если бы эта тварь взяла в руки нож, я бы его с ходу грохнул. Жалко, что тогда Петро помешал…

- Всё ясно. Сядьте оба и послушайте! – Седой впервые повысил голос. – Один хотел зарезать – помешали, другой хотел табуреткой грохнуть – тоже помешали. И выходит, что Петро во всём виноват. Ведь так получается…

Мы переглянулись. Ход мыслей Седого был нам не совсем понятен.

- Что, объяснить? – обратился к нам Илья. – Объясню. Оказывается, Петька «сволочь» помешал милейшим людям убить друг друга. Теперь представьте, что могло произойти, не помешай этим волкам позорным?

Седой резко поднялся из-за стола, приблизился к Гришке и Михаилу.

- Ответьте, безмозглые: неужели бутылка водки стоит того, чтобы из-за неё убивать человека? Молчите? Тогда думайте, а мы уходим. Оставайтесь и грызитесь до смерти.

Седой, не медля, ушёл в свою комнату, мы послушной недоумевающей толпой пошли следом за ним.

- Может быть, я и не прав, - присев на кровать, произнёс Седой.

- А они там не перехлещутся одни? – спросил кто-то.

- Если люди – то не должны, а если нелюди – чего жалеть?

- Интересно, чем кончится дело у них? – спросил я.

- Это у Петьки надо узнать, – улыбнулся Седой.

- А я-то тут при чём?

- Ты должен точку поставить, - для убедительности Седой ткнул пальцем в Петькин лоб.

Кто-то постучал в дверь.

- Входите, ждём, - отозвался за всех Седой.

- Мужики, - начал Гришка, едва переступив порог, - простите, если можете. Я сильно виноват. Ну а не простите – так мне и надо. В общем, поступайте, как знаете. Я весь перед вами. А с Михаилом мы переговорили.

- Да, - подтвердил Михаил. – А ты, Илья, оказался прав. Меня тоже часто заносит. Чуть что не по мне – сразу в зубы. Всегда старался первым ударить, а сегодня опередили, видишь ли…

- Ну, если помирились, при всех пожмите руки. Кстати, чем они заняты?

- А вот… Она мне не нужна. Это та, что Михаил хотел вам...- пролепетал Гришка и поставил на стол две бутылки, которые прятал за спиной.

- И вот ещё. - Михаил поставил третью и обратился к Петьке, - Петь, выйдем с нами.

- Табуретку прихватить?

Петькина шутка оказалась той каплей, которая сняла общее напряжение и выплеснула наружу наши эмоции. Комната наполнилась смехом, болтовнёй и стала тесноватой.

- Ну что, на кухню?! – подал кто-то клич.

- Да не мешало бы свеженького чайку заварить, - сказал Седой. – Айда!

И опять все толпой затопали в «банкетный зал», но уже в весёлом настроении. Через полчаса и Петька присоединился к нашей компании. Он вошёл, чеканя шаг, неся на вытянутых вперёд руках пару бутыльков с одеколоном.

- Моя наука не умрёт. Испытания продолжаются! – торжественно произнёс он.

- А где те двое?

Вполне серьёзно Петька объяснил:

- Гришка собрал шмотки и подался искать квартиру, а Мишка пошёл провожать его. По идее он тоже должен отвалить от нас. А это, - он показал бутыльки, - от него. Гришка тоже обещал с получки…

- Он уже обещал нам, - выкрикнул кто-то, но Петька обрубил, - Хватит об этом! Поживём – увидим. А вдруг?..

 

После этого случая, если возникали у кого-то сложные вопросы, обращались к Седому. Он ни от кого не отфутболивался, нос не задирал. Его не боялись. Когда играли в «тыщщу», он наравне со всеми получал картами «по ушам».

 

Вскоре Седому снова пришлось выступить в роли «мирового судьи».

В начале лета в гостинице поселилась бригада плотников из Татарии. С нами прибыл паренёк по имени Фарид. Не знаю, как его терпели в бригаде, но в гостинице от этого, мягко говоря, балабона уже на следующий день начало мутить.

Ввалится Фарид без приглашения в чью-нибудь комнату и давай долбать своими вопросами: «А как? А чё? А почему?» Только и слышно: «Слышь, дя? Слышь, дя?» Надоест, его выпнут, а он через минуту к другому. Прилипал как банный лист. Иногда раздастся чей-нибудь вопль, напоминающий «СОС»: «Да ты заткнёшься или тебе помочь?!» - и вдогонку – бум! Толи подушкой, то ли сапогом. Через пару дней имя Фарид заменили на прозвище «Слышьдя». Впрочем, трезвого его как-то ещё можно было терпеть, но после «напёрстка» - не приведи господь!..

Так вот. Как-то в воскресенье лил дождь. Пойти некуда. Мы слонялись от скуки по комнатам, а Слышьдя нашёл занятие без труда. Он раскрутил троих парней на игру в очко «по копеечке». С шутками, смешочками уселись они на кухне и зашлёпали картишками. На игроков не обращали внимания: играют, ну и пусть себе… Эка невидаль…

Поначалу, как и положено, Слышьдя без умолку балабонил. Но по ходу игры его голос стал раздаваться всё реже и тише, а потом и вовсе стих. Мы с Седым насторожились. Я вслух рассудил:

- Не может быть того, чтоб Слышьдя добровольно заглох. Может, глянем? Всё же они там на деньги…

- Или подавился, или придушили, - в шутку добавил Седой. - Действительно, лучше бы взглянуть, мало ли чего…

Никуда сходить мы не успели. Мимо нас со слезами на глазах прошмыгнул раскрасневшийся и живёхонький Слышьдя, а вослед ему: «Не хрен нюни распускать, катала сопливый! Сам напросился!»

Мы в недоумении переглянулись и вернулись в комнату. Дверь оставили открытой на всякий случай. Было хорошо слышно, как незадачливого «каталу» разделывает в хвост и в гриву его родная бригада. Слышьдя молил мужиков отнять проигранные деньги у «шулеров», но кроме оплеухи ничего не выхлопотал. В удручённом виде он предстал перед нами.

- Слышь, дядя Илья, - начал он непривычно тихим голосом, шмыгая носом и потирая бордовое ухо, - чё делать, а? Я деньги проиграл в карты.

- Слышали. И много?

- Сколь было…

- Я-то тебе чем должен помочь?

- Ну это, помогите вернуть. Я же не знал, что они шулера.

- С чего ты взял, что они шулера? – засмеялся Седой. – Дурачок, шулера не кормят в тайге комаров, а загорают в Сочи. Тоже мне, шулеров нашёл… Хы! Они тебя силой заставили играть «на интерес»?

- Нет, я уговорил, - переминаясь с ноги на ногу, пробормотал Слышьдя. – Поговорили бы с ними, может, вернут?

- Скажи, парень, - спрашивает Седой, - а если бы выиграл ты, пришёл бы жаловаться? Да ты бы прыгал и трезвонил от радости: «Видали, как я ловко ободрал самих шулеров?!» Так или нет?

- Не знаю. Наверно…- опустив голову, буркнул Слышьдя.

- Наве-ерно! – передразнил Седой. – Это тебе наука на будущее, парень. Считай, что платный урок получил. Ну а я могу только по второму уху заехать.

С этого дня Слышьдя заметно сбавил обороты. Вроде, повзрослел даже.

 

В общем, жизнь в посёлке не была скучной. Почти ежедневно прибывали свежие кадры, «старожилы» отчаливали. Хохмачей хватало. Из-за их отмочек можно было не ходить в кино. Всякое случалось.

Моё знакомство с Карасём было необычным. К нашему приезду он уже не жил в гостинице, а отыскал в посёлке вдовушку и «подженился» на ней. Но друзей не забывал, частенько забегал по вечерам почифирить к Петьке или к Седому.

Так вот, о встрече с Карасём. Дня через три после того, как Седого укусила собака, в гостинице появился толстенький, невысокого роста мужичок и с порога зашумел:

- Господа беркулёзники, подъём! Ваша мама пришла, свежины принесла!

Он пробежал на кухню с ведёрной кастрюлей в руках и с грохотом поставил её на стол.

- Петька, организуй-ка лучок-чесночок и снаряди гонцов-молодцов!

- Вперёд, орлы! – подхватил Петька. – Карась свининки принёс. Выползайте ужин готовить.

Старожилы, не глянув на кастрюлю, потянулись за кошельками, новички же с подозрением отнеслись к «свининке», но своих догадок не высказывали. Лишь один, осмотрев мясо, прищурился и поинтересовался:

- А где шкурка?

- Паяльная лампа сломалась, пришлось ободрать, - не моргнув, живо ответил Карась. – Тех, кому моя свининка не нравится, есть не заставляю. Илюха, ты где? Подь сюда!

- Иду, Карасик, иду! – Седой появился, отсчитывая на ходу деньги.

- С тебя, дружок, вдвойне.

- Это почему?

- Гони-гони, потом узнаешь.

- Ох ты, премудрый карась!..

- Ребятки, - обратился Карась к незнакомым ему постояльцам, - вы тоже можете припариться, но предупреждаю: кабанчик не умел хрюкать, зато шибко кусался. Это особая корейская порода.

«Бывалые» прыснули от смеха, а новички… Двое, прикрыв рты, пулей вылетели на улицу. Другие с геройским возгласом: «А чё тут такого!» стали доставать деньги. Остальные, сквасив брезгливые гримасы, потихоньку удалились. Я хоть и примкнул к последним, но долго высидеть в одиночестве не смог и, преодолев себя, вернулся на кухню. А там экзотическое варево вовсю булькало в кастрюле, а гонцы вернулись с дюжиной бутылок. Все расселись за столом в ожидании «пира». Я подгадал к тому моменту, когда Карась спросил Седого:

- Ты, Илюха, так и не допёр, почему с тебя вдвойне?

- Нет, слушай…

- А вспомни, кто тебя за ногу тяпнул?

- Ах ты змей! Вон в чём дело. И как ты умудрился?

- Сосед сам привёл.

- Не ври!

- Илюха, гадом буду! Щас расскажу.

- Ну давай.

 

О том, что какая-то собачонка укусила Седого, знали многие из присутствующих. Появилась догадка – то, что сейчас варится в кастрюльке, имеет прямое отношение к героине вышеупомянутого инцидента, поэтому с нескрываемым интересом мы приготовились услышать из уст Карася продолжение той неприятной истории.

- В общем, вчера вечером, – начал свой рассказ Карась, - подваливает ко мне сосед. А почему? А потому, что он видел несколько раз нас с Илюхой. Ну так мол и так…

- Выручай, - говорит сосед. – Ты ведь корешишься с тем…ну, которого моя собачка… Короче, сам понимаешь. Она же у меня на всех кидается, дура такая.

- Как будто ты умнее, - отвечаю ему. – Вот за каким хреном поднял руку на моего друга?

- Дурак потому что. Но дело-то вот в чём: почему он сразу меня не отметелил? Я бы сейчас не переживал. Прямо места не нахожу, боюсь на глаза ему попасть. Совестно ведь…

- Давно бы сходил к нему да и перебазарил бы, - говорю. – Раз сразу не ухайдокал, то теперь-то чего бз…ть?

- Ты думаешь, не тронет? Может быть, вместе сходим? – ноет он. – Или когда к тебе придёт? Можно, а? Как ты думаешь?

И тут, мужики, как будто кто шепнул про собаку. Я и говорю:

- Допустим, придёт он к тебе, а твоя шавка опять тяпнет его? Неужели привязать трудно?

- Да у нас отродясь их не привязывают.

- Тогда есть надёжный вариант. Её можно заговорить.

- Да брось ты. Сказанул то же…Как будто кто-то может это сделать?

- Я. Приводи. Выручу по-соседски. После меня ни на кого не набросится. Гарантирую.

- Не верю.

- За базар отвечаю! – втираю ему мозги.

В общем, уболтал я его. Он привёл на верёвочке собачку и привязал к забору.

- Вот и славно, - говорю, - завтра она уже никого не тяпнет.

Сосед ушёл и обещал бутылку поставить, если смогу заговорить. Ага. А сегодня кричит через забор:

- Ну что, сосед, заговорил? Можно забирать?

А я дураком прикинулся и отвечаю:

- Я что, колдун что ли? С чего ты взял, что я заговаривать могу?

- Дык… Как это?.. Сам же вчерась обещал…

Я давай наглеть.

- Опомнись, - говорю, - чем ты слушал? Я же ясно сказал: приговорить могу.

- И ты её… Ах ты, …твою мать!

- Ну да. Вон она на заборе рядом с верёвочкой. Можешь забирать, - и указал ему на шкуру. – Зато теперь она точно никого не тяпнет. Гарантирую.

- Ах ты, живодёр! Теперь-то я знаю, куда деревенские собаки пропадают.

- Чего ты зря орёшь? – говорю. – Я пошёл на это, чтоб задобрить бога за твои грехи.

- Какого бога, какого бога?! Чё ты мне опять мозги зас…ешь? И как только у тебя на это рука поднимается, душегуб проклятый!

- Поднимается, когда нужда припрёт, – вру ему и носом шмыгаю, как будто вот-вот разревусь. – Напрасно шумишь. Думаешь, для меня это большое удовольствие? Да кабы… а то бы ни в жизнь…Друг у меня болеет, сам догадайся чем.

- Какой друг? – насторожился сосед.

- Не знаешь какой? Один он у меня. Ему приписали барсучатину с медвежатиной, а где их взять? Сам-то он стеснительный, вот и приходится…

- Ну ты, Карась, и наглец, - смеётся Седой, - взял и записал меня в туберкулёзники.

- На что только не пойдёшь ради друга… А сосед-то поверил. Хы-хы!

- А чего тут стесняться, - говорит, - у нас многие с такой болезнью. Таким же путём лечатся. Не дай бог, конечно. Для такого дела не жалко, но мог бы и попросить. Если только не врёшь.

- Да провалиться мне! Зато теперь тебя никто пальцем не тронет. Можешь спать спокойно.

- Точно?

- Мля буду! Зачтётся.

- Ох, смотри!..

На этом мы расстались.

- Не знал я, Карась, что ты – хищная рыба, - засмеялся Петька.

- Ты сам такой. Ни разу от моей добычи не отказался.

- Послушай, шкуродёр, ты почему с меня двойной тариф слупил?

- Ну а как? За заботу о твоём здоровье. Тебе же поправляться надо, а то ты у нас вон какой «хиленький», - балагурил Карась. – А за шкуродёра схлопочешь. Между прочим, давайте рассудим. Пускай я живодёр, а кто те, которые выращивают коровок, поросят, курёнков всяких? Ходят за ними, чуть ли ни в ж… целуют, а потом раз! – и шкуру на забор. Я-то хоть чужих, а они своих собственными руками…

- Что это тебя на философию потянуло? – Седой похлопал друга по плечу. – Не бери в голову, лучше скажи: сосед правда сильно переживает из-за мордобоя?

- Да, - вполне серьёзно ответил Карась. – Здорово ты его…прямо под дых…

Седой пристально посмотрел мне в глаза. Я понял значение его взгляда и ответил вслух:

-Ты оказался прав. Слов нет.

Оставаться за столом я больше не мог, потому что Карась подошёл к плите снимать пробу.

Читать дальше