Жизнь не стоит на месте, она в вечном поступательном движении. Третья глава поэмы Королёва «Нам прошлое покоя не даёт» раскрывает основную авторскую идею: и последующие после Гражданской войны годы не были лёгкими для сибиряков провинциального, затерянного среди снегов Татарска. Появление лирического героя поэмы совпало со сталинским террором 37го года Обыденно и просто повествует автор об этом трагическом годе в истории его семьи:
Ежовский памятный «покос»
Ворвался в дом ночным кошмаром:
Он деда моего унёс –
В селе тот был ветеринаром
Дед горе мыкал без войны
В Норильске, за Полярным кругом,-
На пламя жаркое войны
Сменил он северную вьюгу.
Погиб от вражьей злой руки
В бою, в лесу иль поле чистом…
Как пел поэт:
- Мы штрафники,
Нам не кричать: считайте коммунистом.
Королёв В.А. «Я вместе с городом рос».
Хочется обратить внимание на то, как сравнивает автор преступления группы высокопоставленных советских чиновников против своего народа, с «покосом». Как просто и как страшно: гибли сотни, тысячи, так бесправно и так бесславно, так обыденно, как скошенная трава.
Ныне опираясь на постепенно становившиеся известными факты, можно выделить категории людей, подвергшихся особенно жестоким ударам в годы политических репрессий культа личности Сталина: именно их истребление проливает свет на смысл государственного террора. Мы попытаемся проследить, как это было в нашей сибирской глубинке.
Сталинская пора «красного террора» называется по – разному, «от контрреволюционного термидора» до « Сталинской революции сверху».
- Взятие власти большевиками и поддержка их левыми эсерами привели к утверждению советской системы;
- Идеологической опорой нового режима становится большевизм, проповедующий диктатуру пролетариата;
- Идея диктатуры пролетариата постепенно сводится к однопартийной диктатуре большевиков в Советах и вытеснению других элементов из политической жизни общества;
В качестве наиболее подходящего « велению времени» обозначалась личность Сталина. С 1929 года он стал генсеком, определив единоличную власть в партии и государстве. Сталин одновременно выступал и создателем нового руководимого им строя и выразителем его интересов. Он умел приспособиться к духу эпохи, образу человека железной воли и дисциплины, способного претворять в жизнь любые политические решения. Так характеризуют его историки. И сама же история обвиняет Сталина и его окружение из высших партийных и правительственных кругов в вынужденных репрессиях против собственного народа. При этом следует отметить, что репрессировали порой людей «целого сословия, на законных основаниях».
С 30. 01. 1930 года постановлением ЦК ВКП (б) «о мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации» была санкционирована конфискация имущества, массовая высылка на поселение в необжитые районы (за болото) и другие репрессированные меры в отношении кулаков.
О том, что эта работа велась плавно, свидетельствует следующий документ от 07. 04. 1930 года «О расширении сети трудовых лагерей, переданных в ведение Главного управления лагерей (ГУЛАГ), т.е. через четыре месяца после выхода постановления партии о раскулачивании уже не хватало лагерей, чтобы принять всех осуждённых.
Совсем рядом с Татарским уездом находился прекрасный женский монастырь, расположенный недалеко от казачьего поселения Ачаир. Этот храм умер для веры уже в 1929 году, вместо него расположилась колония для репрессированных. Бараки, построенные в одну доску, не способны были защитить узников от суровых климатических условий. Лёгкая одежда, тонкие байковые одеяла на сорокаградусном сибирском морозе. Кормили бурдой из овсюга, поражающего желудочно-кишечный тракт. Никто не мог выжить в этих условиях. Врачи, учителя, колхозники, священнослужители, старые и молодые, среди них были даже дети. За 16 лет существования колонии в ней погибло около 200сот тысяч репрессированных. Сохранились до сих пор рвы, в которые сбрасывали умерших.
Когда касаешься этих страшных испытаний, навязанных советскому народу его же правительством, действительно стынет кровь: сколько безвинных жертв.
Мы приступаем к рассказу о жителях города и района, на которых это время оставило свою метку, большинство репрессированных просто исчезли, как растворились, перестали существовать.
Первый удар карательных органов ГПУ обрушился на крестьян так называемых «кулаков». Это были зажиточные крестьяне хозяйства талантливые сыны матери – земли, - талантливые земледельцы. Их дома имущества передавалось наспех создаваемым колхозам, а все семьи «кулака», зажиточного «середняка» принудительно высылались. Истории свидетельствует, что по стране ликвидировали таких хозяйств порядка 2 млн.
И вновь мы приводим примером ныне несуществующую уже деревню Шагово, которую обустраивали переселенцы из Европейской части России в начале 20 века. Действительно, кровавый век. В этой деревне, по новому Краснознаменке, раскулачили несколько семей, «сослали за болото». В большом амбаре собрали отобранное у кулаков «добро», повесили огромный замок. А утром обратили внимание на грязные следы на его стенах, а потом и крышу разобранную увидели. Украли часть отобранного богатства. Оно ведь стало ничьим. И бежали многие крестьяне в город, чтобы затеряться, не чувствовать себя в необычном для них состоянии неволи…
«Дело по обвинению Макарова Иннокентия Георгиевича, 1915 года рождения, проживающего в Манчжурии, пересмотрено Президиумом Свердловского областного суда 17 мая 1972 года. Это сын кулака, который 15 летним подростком бежал из России».
Постановлением особого совещания при МТБ СССР от 26 апреля 1947 года в отношении Макарова И.Г. отменено и прекращено за отсутствием состава преступления. Макаров И.Г. реабилитирован (Иннокентий Георгиевич из села Первоновотроицкое).
Вот, что нам рассказывала в 1992 году, когда готовились старшеклассниками материалы общественно – политического суда «Боль миллионов», жена Иннокентия Георгиевича Мария Александровна Макарова:
- В 1930 году отца Макаровых, как кулака арестовали, и больше он не вернулся. Мать с шестью малыми детьми осталась без средств к существованию. Всё конфисковали, даже тёсовую крышу. И, одев холщёвые сумки старшим детям, отправила их мать по миру. Чтобы выжить, дети разбрелись кто куда. Семья перестала существовать. Пятнадцатилетний Иннокентий в страшный, голодный год, сам того не зная, переходит границу и оказывается в Манчжурии. Жизнь на чужбине была горькой, но кусок хлеба себе зарабатывал. Самое главное, что здесь его никто не корил, что он сын кулака, врага народа. Тосковал и всегда хотел вернуться в родные края. Перейти тайно границу боялся.
В 1945 году, когда узнал о Победе, переходит границу. И уже через несколько дней – арест. Обвинение: сын кулака, укрывавшийся от службы в рядах Советской Армии. В местах тюремного заключения находился до 50-х, затем освобождён. Но радости не было, душа выжжена страданиями. Один на всём белом свете без родных, друзей, знакомых. Да и по возрасту был уже не молодым человеком, когда рассказывал об этом односельчанам, плакал скупыми слезами пережитого горя и страданий.
Самое страшное, что история Отечества не имеет даже точных сведений:
-сколько было репрессировано зажиточных крестьян в 30-е годы с семьями и без
-сколько из них погибло за болотом, не выдержав тяжёлых условий труда и жизни.
- сколько вернулись из ссылки и в свои родные места.
Вопросы истории так и остаются вопросами. А за ними судьбы людские. Как жили эти люди потом, после возвращения, без души, когда в ней не осталось даже «всплеска чувств», потому что она стала от боли и от перенесённых страданий «как глухой, заброшенный колодец»…
Показательна в этом отношении и судьба Хасанова А.Г.
Вместе с отцом от колхоза и собственной ликвидации как класса он бежал
от предместий Казани до Западной – Сибири, таков его путь. А от 58-ой статьи все же не ушёл: в чужих местах при такой бдительности спрятаться было почти невозможно. Взяли сына и под строгим конвоем препроводили к отцу, в Забайкалье, в Тахтамыкскую тюрьму. Один только эпизод свидетельствует о том, что злоба и изуверство всегда находили место в Сталинских застенках: кормили заключённых селёдкой, без должного количества воды.
… И в штрафниках пришлось воевать. Кровью смывал с себя несуществующую вину, доказав с оружием в руках верность родной земле. Только в трудовой книжке осталось запись о наличие 58-й статьи. Это знали все: осуждён как враг народа.
Говоря о репрессированных, следует сделать акцент на их психологии: об отношении к себе и миру в последующие годы. Вот как вспоминает дочь Хасанова Т В.
- Отец сохранял своё прошлое в глубокой тайне от детей. Боялся, что эта «проказа 58-й статьи» как – то может отозваться в их судьбах.
Всю жизнь трудился, не покладая рук, заботился о воспитании и образовании. Став только взрослыми, мы смогли осознать, сколько горя и страданий выпало на долю отца и семьи его родителей. Он уже не делал тайны из того, что с ним случилось, но и разговаривать об этом не любил. Когда я, уже будучи директором школы № 5, вступала в КПСС, отец мне сказал:
- Твоё это дело, но у них (коммунистов) ведь только лозунги…
Не прошла обида, крепко держала в тисках душу, так и не дав дожить до старости. Умер от сердечной недостаточности, от той боли, что всю жизнь «точила как ржа железо».
Как фабриковались «уголовные дела» против наших земляков.
Свидетельствовала жительница города Татарска, ветеран труда Лихоманенко Антонина Никитична.
Её отца Орлова Никиту Егоровича, двадцатитрехлетнего активиста сельского совета села Казаткуль, забрали в тридцать третьем году, и вместе с отцом восемь человек из этой деревни. Одного только деда выпустили. Жена Орлова ездила к нему. Старый, пожилой человек сказал ей, и она ему поверила:
- Видишь, борода была, нет её, выдергали, когда допрашивали. Подсовывали бумаги, распишитесь, признайте свою вину. Никита Егорович подписал и всех уговаривал: « Подпишите, мы же ни в чём не виноваты, там же тоже люди – разберутся» - Разобрались!
Жена Никиты Егоровича документы собрала, (характеристики), поехала в тюрьму, нашла, хоть и неграмотная была. Женщина – делопроизводитель, которой Орлова отдала привезённые бумаги, швырнула их ей в лицо и заявила:
- Хорошие документы. Да поздно. Их сегодня ночью расстреляли. Очнулась жена Никиты Егоровича уже за оградой тюрьмы. Когда дочь Никиты Егоровича, уже повзрослев, устраиваться на работу пошла, через много лет после смерти отца, брат отца предупредил:
- Не вздумай в автобиографии написать, что отец расстрелян, никуда не возьмут. Так и боялись.
В 1956 году пришёл к родным Никиты Егоровича Орлова военный, оказалось, что его посмертно реабилитировали. Выдали справку:
- Дело по обвинению гражданина Орлова Никиты Егоровича 1906 года рождения, пересмотрено военным трибуналом Сибирского военного округа 11 сентября 1956 года. Постановление ОГПУ по Западно-Сибирскому краю от 25 апреля 1933 года в отношении Орлова Н. Е. отменено, и дело о нём прекращено за отсутствием состава преступления.
И свидетельство о смерти выдали, противоречащее фактам, которыми располагала семья, что не был расстрелян Орлов в этом же 1933 году, а умер 30 января 1940 года…
Вот так совершались эти «страшные дела», когда «гражданин» чувствовал себя совершенно беззащитным перед произволом властей, этакой беззащитной букашкой.
Исполнителями и вершителями «законов», по выявлению и наказанию «врагов народа», активно выступали местные органы ОГПУ, позднее НКВД.
Факты – вещь бесспорная…
И вновь я обращаюсь к документам:
- 08.06. 1934 года вышел закон об измене Родине и введение смертной казни и коллективной ответственности членов семьи.
Вот таким образом исполнялся этот закон об измене Родине в далёкой Сибирской глубинке в городе Татарске.
Старшая сестра Янковской Зинаиды Клементьевны, бывшей учительницы железнодорожной школы, ещё в годы Гражданской войны ушла из семьи с белым офицером, попала за границу. В 1935 году семья Янковских: мать, отец, два брата, их жёны и дети все были арестованы и осуждены (срок установить не удалось). В начале 30-х годов от сестры были переданы письма и фотографии. По доносу состоялся обыск. Обвинение выставили всем членам семьи: за пособничество во вредительстве Советской власти. Зинаида Клементьевна исчезла. Просто не вышла на работу. Через десять лет она возвращается в город Татарск. Ей долго не разрешали работать в школе, а после смерти Сталина к репрессированным стали относиться несколько «теплее». Документ о том, что её дело за отсутствием состава преступлений было пересмотрено и прекращено, ей выдали в виде справки о реабилитации.
За годы страданий, физических и нравственных пыток, всего – то справка размером в пол – листа.
Заканчивая эту историю, я хочу отметить: насколько велик и прекрасен человек гордый, с чувством собственного достоинства. Такие люди, пройдя все ужасы застенков Сталинских лагерей, продолжали оставаться людьми высоких душевных порывов. Зинаида Клементьевна именно из такой «породы сильных духом».
Там на Севере, на лесозаготовках, она, хрупкая и изящная, не только работала на «лесоповале», но и облегчала участь несчастным людям. Проштудировав справочник фельдшера, она стала лечить своих близких, а затем и всех, кто обращался к ней за помощью. Сама перенесла туберкулёз, острейший ревматизм. Суровая действительность закалила её дух. Обучая детей репрессированных, которые уже проживали в посёлке «свободного поселения», она обучала их не только счёту и письму, но и всему прекрасному, что имела её светлая душа. Бывшая гимназистка, она прекрасно знала литературу, поэзию, историю. Меня (автор) особенно потрясало в ней то, как она относилась к факту своей политической репрессии уже в преклонном возрасте: совершенно спокойно, объясняла это примерно так: «Страна добилась такого величия. В то же время всё разрушилось и все строились заново. А как говорят в народе: лес рубят – щепки летят. Конечно, обидно, что это произошло со мной, но что поделаешь «историю не переиграешь». Вот, что значит быть интеллигенткой «старой закваски», чувства скрыты и не демонстрируются окружающим, а может быть, привычка «тех страшных лет России…»
До сих пор предъявляются сталинизму обвинения в злодеяниях против веры и религии: разрушении храмов, церквей и репрессий против церковнослужителей, ставшие фактами настоящего варварства.
Так в 1932 году оба храма города Татарска были поруганы и перестали существовать в миру. Конфискованное церковное имущество разграблено.
«Всячески подавляемая политическая борьба разгоралась в глухих, подспудных формах. Об этом свидетельствуют ожесточённый конфликт со всеми церквами. Обладая разветвлённой организацией, они могли стать опорной базой для сопротивления крестьянства. Большие достижения имеются на фронте борьбы с религией. Часть церквей уже закрыта и отдаётся под культурные нужды. В целом ряде колхозов на общих собраниях отменяются церковные праздники и превращаются в праздники коллективного труда. С колоколен снимаются колокола и отправляются на переплавку во имя индустриализации. Число общества безбожников увеличилось с каких – нибудь 100 тысяч до 2, 5 млн., а затем и до 3,5 млн. (А.Д. Сахаров «История Отечества» том 3)
Все эти злодеяния свершались, как по одному сценарию.
Закрыты были все церкви и в сёлах Татарского района.
Истории, которые произошли с людьми, живущими на территории Татарского района и города Татарска, свидетельствуют о том всенародном бедствии, которым стал тридцать седьмой год прошедшего столетия в нашей стране, во всех городах и сёлах.
В селе Неудачино Первомайского совхоза было арестовано шестнадцать граждан немецкого происхождения. Два деда Елены Яковлевны Госсен, по линии матери и по линии отца, были арестованы в один день. Рембенинг Борис был первым учителем на селе, Дик Егор известным в районе активистом сельского совета. Люди исчезли, растворились, будто бы никогда не существовали.
Не менее потрясает своей наглой вероломностью, нарушением человеческих прав то, что политический террор, государственной и партийной властей, становился явлением обыденным.
31 августа 1937 года директор Козинской средней школы Тужик проводит первую линейку, посвящённую началу учебного года. Его прерывают, отзывают в сторону и уводят на виду у всех учащихся и учителей. Посадили в машину и увезли. И все… человек канул в неизвестность, в безызвестность, возможно в небытие (свидетельствование ветерана педагогического труда Ерошиной Ю.В.)
Даже в годы Великой Отечественной войны, когда, казалось, страна объединена единым порывом: всё свершить для победы, - возникали такие ситуации, что даже дети испытывали удивление:
Чеченцам «сверху» путь был дан,
Татарам, немцам и калмыкам:
Сибирь ждала их, Казахстан, -
Несчастье ведать, горе мыкать.
Лишь позже, много лет спустя,
Мы повзрослели и узнали, -
Проделал это не шутя,
Наш горячо любимый Сталин…
Королёв В.А. «Я вместе с городом рос»
В поэме глава «Чётный парк» посвящена этим событиям. С болью за поруганную честь и национальное достоинство автор повествует об эшелонах переселенцев, которые следовали через станцию Татарская, дальше, на восток…
Именно в 37-м году почти все обкомовские секретари партии подверглись поголовному истреблению, потому что, «что–то явно переменилось в отношениях между Сталиным и его железными секретарями». В провинции наступило время ни сколько жесткой централизации власти, сколько варварского диктата контрреволюционного термидора.
Был репрессирован и секретарь Новосибирского крайкома партии Эйхе Роберт Индрикович – профессиональный революционер Ленинской гвардии, участник революции 1917 года, Гражданской войны, делегат многих партийных съездов.
ИНФОРМАЦИЯ ДЛЯ ОСМЫСЛЕНИЯ И РАЗМЫШЛЕНИЯ
Из доклада первого секретаря Новосибирской области Алексеева на партийной конференции:
« Советская разведка, руководимая любимым большевиком – сталинцем Николаем Ивановичем Ежовым, показала образцы, как нужно защищать завоевания Октября, как нужно срывать маску с врагов, очищать от них нашу прекрасную Родину. В Новосибирской области, имеющей важнейшее хозяйственно – стратегическое значение в течение ряда лет орудовала …бухаринская банда, возглавлявшаяся бывшим первым секретарём крайкома шпионом иностранной разведки Эйхе».
1 июля 1938 года.
Так была запущена адская машина клеветы и уродования человеческой души против Роберта Эйхе.
Это был первый день его допроса. «Последнее, что осталось в памяти: он лежал на холодном полу, уткнувшись лицом в грязный шершавый бетон, на руки наступали, а по спине били чем –то тяжёлым… Потом он отключился. У него был перебит позвоночник. Теперь им было легче, не надо было бить. Достаточно толкнуть или дёрнуть за руку, и боль пронзала от затылка до пят. Долго сопротивляться он уже не мог…» (Ф. Таурин «Верность»).
Он, Эйхе, уже не сомневался, что партия и страна в опасности. Враг проник святая Святых партии. Великий вождь обманут врагами. И он, коммунист Эйхе своим малодушием помогает врагам. Он подписал бумаги, компрометирующие многих честных работников и коммунистов, дал, «добро» такому злу. Он должен успеть загладить свою вину. Вот о чём думал Эйхе, долгими часами, преодолевая или забывая о боли, которая рвала его тело. Духовные муки были ещё тяжелее физических. И он, действительно, загладил свою вину, как мог…
Трудно понять, как ему это удалось. Старый подпольщик, прошедший не одну царскую тюрьму и кайзеровский концлагерь, сумел совершить поступок равнозначный подвигу…
Он написал и сумел добиться того, чтобы передали на волю письмо для Сталина. Письмо это, написанное 27 октября 1939 года сохранилось, и было обнародовано на 20 съезде партии, его прочитал на съезде Хрущев.
Измученный и изуродованный узник писал главному своему палачу:
«… Я Вам никогда в жизни не говорил ни полслова неправды и теперь, находясь обеими ногами в могиле, я Вам тоже не вру. Всё моё дело – это образец провокации, клеветы и нарушения элементарных основ революционной законности.
… Я Вас прошу и умоляю поручить доследовать моё дело, и это не для того, чтобы меня щадили, а ради того, чтобы разоблачить гнусную провокацию, которая, как змея, опутала многих людей, в частности, и из –за моего малодушия и преступной клеветы. …Главное для меня – это сказать суду, партии и Сталину о том, что я невиновен. Я умру так же с верой в правильность политики партии, как верил в неё на протяжении всей своей работы».
2 февраля 1940 года Роберт Индрикович был передан суду. В суде себя виновным не признал. Был приговорён к расстрелу, 4 февраля 1940 года приговор привели в исполнение. Роберт Эйхе ушёл из жизни с клеймом «врага народа».
В этом и заключается трагизм человека в эту страшную эпоху, когда сама цивилизация, казалось, ускользала в кровавом тумане. О пытках, которые были применены к Эйхе Роберту, чтобы вырвать из первого секретаря крайкома Новосибирской области «признание» в деятельности шпионажа, а также опорочить десятки «его единомышленников», были санкционированы, даже предписаны государственным документом за подписью Сталина, Ежова, Жданова. Это жестокая, страшная мораль двойных стандартов» была узаконена на самом высоком уровне советской действительности этой эпохи.
Фактом истории стало и то, что массовые репрессии, потрясшие страну, производились не только с ведомо, но и по прямому указанию Сталина.
Когда Хрущёв решился на отчаянно смелый шаг: на 20 съезде партии прочитать доклад, разоблачающий «культ Сталина», многие коммунисты страны не верили в сфабрикованность подобных дел «врагов народа», так как не смогли понять и поверить, как верный соратник Ленина превратился в деспота и преступника. Ведь многие и не подозревали, что главной тщательно скрываемой страстью Сталина была жажда личной власти и уверенность в том, что борьба за власть оправдывает все средства.
На заседании 20 съезда во время чтения Хрущёвым своего доклада партии, многие делегаты теряли сознание. Наверное, именно тогда и наступило осознание масштабов катастрофы страны.
Старая мудрость гласит: не плачьте об умершем, плачьте о потерявшем душу и совесть. И это воистину так, это самые горькие слёзы отчаяния…
Во имя грядущих поколений, во имя всего прекрасного на земле пусть человек станет человеком, пусть он будет счастлив тем, что пришёл в этот мир, чтобы преобразить его и стать единственным хозяином своей судьбы!
Пусть именно это станет смыслом существования. И тогда на Земле утвердится добронравие…