Ледяная фантазия 2015

Итак. Это мероприятие с самого начала казалось мне то сомнительной авантюрой, то невыполнимой задачей, то недостижимой мечтой. Проще говоря: и хочется, и колется. Моя двоюродная сестра, живущая в Москве, как-то позавидовала, что, вот, живёшь в Сибири, видел Байкал. Что сказать? Они там, в Москве, считают, что все чудеса начинаются уже за МКАДом, а мне что до Москвы, что до Байкала по расстоянию одинаково. Собственно, захотелось мне посмотреть на замёрзшее озеро, самое большое в мире, самое известное и, безусловно, красивое.

Растиражированное во множестве изображений. Но одно дело смотреть его на картинке, а другое - прикоснуться самому. Надо сказать, что в 2013 году я уже наблюдал байкальскую осень с нескрываемым восторгом и остался под этим впечатлением на многие-многие годы. Байкал - это навсегда! И вот эти же ребята, с которыми я прошёл по осенним берегам, усыпанным золотом листвы осин и хвоей лиственниц, позвали меня пройти пешком по льду озера вокруг острова Ольхон.

День первый. Даже путь в тысячу ли начинается с первого шага

Утром 15 февраля Дима встречал нас на морозном перроне иркутского вокзала. Улыбки, крепкие мужские рукопожатия, объятья, скупые мужские слёзы… Шучу-шучу. Обрадовались, короче. Рюкзаки на спину - и на выход. Нас на тот момент было пятеро. Ваш покорный слуга, мой тёзка и попутчик по байкальской осени новосибирец Вадим, он же «Горыныч», и Ирина, тоже жительница столицы Сибири. Чуть раньше приехали из Благовещенска Ирина и Евгений – молодая пара, решившая перед свадьбой проверить зимним Байкалом свои отношения. Как пошутила мама Иры: «Тест-драйв решил невесте устроить?!»

На стоянке грузимся в микроавтобус. Водитель – Валера Обогоев, и, как потом выяснилось, сам владелец мини-отеля «Байкал», бурят по национальности, коренной житель острова Ольхон и радушный хозяин, интересный собеседник и просто добрый человек, загрузил наши пожитки в машину, половину багажа привязал на крыше и помчал нас по городу, а потом и по живописнейшим горкам и хвойным лесам в сторону посёлка Листвянка, где Дима запланировал показать нам Байкальский музей и экспозицию деревянного зодчества под открытым небом «Тальцы».

В «Тальцах» мы поели в трактире, а после, подсадив по дороге ещё одну участницу нашего похода Марину, и, вдоволь накружившись по узковатым и извилистым иркутским улицам, выехали на просторы Предбайкальской впадины, и взяли курс на Ольхон. Было немного облачно, почти пасмурно. Справа встали горы Приморского хребта, закрывая своей грудью озеро от нас. Но как раз там??? на всём протяжении нашего пути стояло чистое голубое небо. До острова Ольхон и посёлка Хужир – пункта нашего назначения, оставалось 294 км. В Баяндае мы повернули резко на 90 градусов вправо и поехали в сторону хребта, и там, через перевал, мы должны выбраться вниз к заливу Хубын, где уже по льду будем переправляться на Ольхон.

Сказать по совести, горный серпантин я пережил с трудом. Подъёмы, спуски, резкие повороты, снег и лёд на обочинах, обрывы и каменистые склоны Валера проходил на большой скорости, почти не сбавляя газа и не затормаживая. Надо было успеть засветло домой. Он нажимал. При этом он ещё умудрялся говорить по телефону и рассказывать нам историю Байкала и бурятского народа.

По пути, в Еланцах, мы заехали в кафе «Юрта» покушать настоящих бурятских поз или, как их ещё называют, бууз(ы). Их готовят из рубленой баранины или говядины с луком, завёрнутой в тесто и сваренной на пару. Это не «те же самые манты», как вам подумалось, а несколько другое блюдо, хотя и похоже по идеологии. Их берут руками, предварительно выпивают бульон через дырочку на «макушке», а потом откусывают и едят. Вкусно! Подали их нам с пылу с жару. Валера заблаговременно созвонился с кафе и дал заказ.

Солнце клонилось на закат. По дороге мы успели остановиться и сделать несколько кадров. К переправе мы подъезжали уже в сумерках. Перед нами был пролив Ольхонские ворота, отделявший остров от материка. Медленно спустились на лёд и, проехав прибрежные ухабы, выскочили на чистый торный стеклянно-зеркальный путь. Ощущение было непередаваемое – дорога по тёмному льду, пространство огромное, берег далекий, сумерки. Валера уверенно прибавил скорости и вскоре мы выскочили на берег цвета охры. Снега на Ольхоне практически не было. Южная его часть представляет собой холмистый ландшафт со степной растительностью, точнее, с практическим отсутствием таковой. Ну, и асфальта тоже. Более того, грунтовка была, как стиральная доска. Трясло довольно ощутимо. В мини-отель приехали уже потемну(оте). Нас ждали. Ужин. Жарко натопленная баня. Пиво и рыба. Копчёный омуль.

Дом был трёхэтажный, деревянный. Замечательный хвойный дух обитал во всех закоулочках. Сон на новом месте не шёл. Перед глазами мчалась дорога. Лёд. Мои беды и горести не покидали буйную голову. Но больше всего пугала неизвестность, лед и мороз. Как мы будем спать в палатке? Есть? Тащить свой скарб? Как я буду ходить в туалет на морозе?!!! Ответов не было.

День второй

Утром поднялись затемно. Надо было идти на мыс Бурхан – встречать рассвет. Это одно из красивейших, хоть и «истоптанных» мест на Ольхоне с самой известной скалой на Байкале – Шаманкой.

Визитная карточка. Надо сказать, красота её не оказалась преувеличенной. Она красуется на половине открыток, календарей и магнитиков Байкала и Ольхона. Но одно дело смотреть чужие фотографии, а совсем другое выйти на утёс, с которого открывается панорама пролива Малое море. Западный гористый берег. Острова. Голубое небо с уходящими звёздами в одной стороне и занимающимся рассветом в другой.

Дорога по льду от горизонта до горизонта с редкими пробегающими машинами. Людьми, которые смотрятся муравьями у подножья Шаманки. Дух захватило! Восторг и адреналин зашкаливали. Фотоаппараты, камеры и смартфоны снимали. Фотографы искали выгодные ракурсы. Солнце поднялось из-за холмов, и мы смогли перевести дух. Наконец-то!

После завтрака, полностью экипировавшись, мы погрузились в минивэн и Валера помчал нас по льду в направлении западного берега, на ту сторону пролива Малое море. Впереди медленно вырастали горы Приморского хребта. Нас ждал тренировочный заход. Нужно было попробовать свои силы в хождении по льду, испытать своё снаряжение и размяться. Почти весь пролив был покрыт слоем снега, точнее это была многослойная утренняя изморозь, выпадающая ночью, после захода солнца и смерзшаяся в твёрдый слой. Снег, как таковой, здесь в этом году почти не падал. Зато наезженная дорога блестела как зеркало в солнечных лучах. Ощущение от езды по льду днём было совсем не таким как во вчерашних сумерках. Берег Ольхона стремительно удалялся сзади, а вот противоположная сторона и не думала приближаться! Ох уж эти обманчивые расстояния. «На Байкале дорог нет!» - изрёк наш водитель. «Здесь бывает так, что там, где вчера ехали, сегодня может быть большая трещина, полынья или торосы». Неожиданно на льду, что-то непонятно заблестело. Валера повернул в ту сторону и перед нами возникла вырезанная изо льда и стоящая на расчищенном пространстве надпись «Mobile1» явно рекламного вида. Грех было не снятся на её фоне. Не для рекламы, конечно, а так на память в качестве очевидцев.

 Где-то там, в Хужире, обитает американская съёмочная группа, видно их рук дело. Посёлок даже зимой жил активной туристической жизнью. В нашей гостинице вместе с нами жила группа художников из Южной Кореи, снимавших друг друга на профессиональную видеоаппаратуру. Как оказалось, они приезжают сюда не один год. Так же была группа людей общающихся на французском языке. Не уточнил, но это могли быть и бельгийцы и канадцы тоже. Вечером, у отеля стояла машина с надписью на борту «ВЕСТИ» Иркутск. Что-то я отвлёкся… Наснимавшись вдоволь на фоне таких удивительно красивых стеклянно-прозрачных и геометрически выверенных букв, мы продолжили наш путь. Впереди снова замаячил какой-то непонятный светлый объект, выделяющийся своим цветом на фоне тёмно-синих прибрежных скал. Постепенно приближаясь, он увеличивался в размерах и вскоре оказался небольшим скалистым островом. Назывался он Ижилхей. Сказать, что он меня поразил, значит ничего не сказать! Он был абсолютно ирреален или даже сюрреалистичен. Судите сами!

Нафотографировавшись вдоволь на его фоне, мы, развернувшись навстречу солнцу, двинулись в обратный путь. Уже пешком. Ногами.

Лирическое отступление о важности и правильности подбора снаряжения. Ботинки.

Бывалые туристы говорят «снаряга». Руслан, наш сосед по купе скорого поезда, мчавшего нас в Иркутск из Новосибирска, так его и назвал. Сомнительно оценив наши шансы на поход. И спальники у нас легкие, и куртки у нас тонкие, и ботинки не достаточно шипастые. Пропадёте вы там! – как-то не очень оптимистично подытожил он. У него на футболке был логотип читинского туристического клуба сплавщиков (это крутые парни, которые, сплавляются по быстрым и опасным горным речкам на всяких рафтах, ну или там катамаранах). Он оказался каякером. Мудрёным. Сыпал речками, озёрами и водопадами, перемежая названия «лихих» мест с замысловатыми терминами. Бочки, пороги и шиверы всех категорий сложности вставали у него за спиной вехами пройденных миль. Бывалый, одним словом. Что сказать? Важность этого я понял ещё в прошлый визит на Байкал, осенью. Тогда я, за неимением трекинговых ботинок, решил прогуляться в кроссовках.

Пески острова Ярки они ещё дюжили, как и болотистые берега устья реки Молокон или поросшие мхом тропы губы Болсодей. А вот каменистые осыпи бухты Аяя или «курумники» (заросшие мхом каменные реки) по пути к устью реки Куркулы, а ещё хуже обледеневшие «прижимы» - отвесные берега некоторых мест, упирающиеся прямо в воду озера, кроссовки уже не выдерживали. Ноги соскальзывали. Пару раз, падая, я чуть не разбил себе голову об прибрежные валуны. Спасли взятые с собой на «про запас» «берцы», но и они оказались недостаточно прочны и устойчивы. Плюс ко всему они были новыми и к концу дня я здорово натёр пятки, до пузырей! Благо пластырь я взял с собой заблаговременно в составе аптечки. Выручил! В этот раз я решил не испытывать судьбу и купил себе настоящие трекинговые ботинки. Тёплые, удобные, устойчивые, шипастые. Танцевать в таких не пойдёшь, а вот в поход, в зиму – самое оно! Единственный минус – на льду они скользили. Но это проблема решалась специальными ледоходами – шипами на резинках, одеваемые на ботинки.

Итак, мы выдвинулись, развернувшись навстречу солнцу. Дима заранее предупредил о необходимости солнечных очков. Они оказались очень кстати. Лёд бликовал, снег искрил, небо было изумительно голубым и прозрачным. Мороз покусывал. Береговая линия Ольхона была почти неразличима и только в бинокль мы разглядели Шаманку, мыс Бурхан и Хужир, скромно прилепившийся на холмистых склонах острова. Дима открыл небольшую хитрость – посёлок расположен в лесистой части острова, посередине и с далёкого расстояния это было хорошо различимо по цветам. Лес выглядел тёмно-коричневым, а остальная часть острова – степная – бело-желтой. Да, идти не ехать. До места назначения мы прошли 13 километров с небольшим. Я лично почти не устал, правильнее сказать – притомился, но не более того. Поход дополнили яркие впечатления – приходилось останавливаться для фотографирования свежей трещины, ледяных осколков и узоров. Лёд жил самостоятельной жизнью. Дышал, двигался, лопался, издавая разные звуки. В основном это были громкие удары, очень похожие на выстрел пушки Петропавловской крепости, которая в Санкт-Петербурге оповещает жителей о наступлении полудня. Иногда чуть громче, иногда чуть глуше. И всегда это отдавалось под ногами вибрацией. Чувствовал себя как таракан на огромном барабане. Солнце грело довольно ощутимо, а вот спине в тени было прохладно, но в движении пришлось даже расстегнуться, иначе было бы совсем жарко. Куртка изнутри стала мокрой. Очень помогало то, что под мышками на рукавах были расстёгивающие клапана, которые расстёгивались при движении и закрывались при остановках. По приходу в отель куртку, кофту и ботинки пришлось разбросать по батареям, чтобы завтра надеть сухое. Дима успокоил, что в палатке предусмотрена возможность посушить мокрое и утром всё будет в полном порядке.

День третий. Выход в Малое море

Дима с самого вечера раздал нам саночки – пластиковые корытца с рифлёным дном и привязанными веревками. Волокуши. На конце верёвки большая петля, чтобы надеть её на пояс. Это достаточно удобно и гораздо легче, чем тащить все свои вещи за спиной в рюкзаке. Учитывая, что каждому участнику похода ещё и причитался довольно большой мешок с продуктами команды килограммов на 8. Мне достались крупа и макароны.

Часов в 10 утра, медленной вереницей, мы спустились с мыса Бурхан и от самого подножья Шаманки дали старт нашей «неспешной прогулке». Солнце светило с левой стороны, невысоко приподнявшись над холмистым Ольхоном. Пригревало. Неторопливо проплывал мимо берег. Хужир словно провожал нас, «махая» антеннами сотовой связи. Надо сказать, что с этой стороны острова было довольно оживлённо. То и дело проносились машины – по льду до материка было и быстрее и дорога глаже. Мы держали примерный темп движения 40-45 минут ходьбы и 15 минут перерыв. Мышцы привыкали, и, постепенно ритм шагов пришёл в более-менее устойчивое равновесие с дыханием.

Тревожила неизвестность относительно ночлега. Тёплый и уютный отель остался далеко на берегу. Ночевать зимой в палатке мне ещё ни разу не приходилось. На словах всё было приблизительно ясно. Осталось узнать, как это произойдёт на самом деле. Я донимал Диму расспросами, и, мне казалось, что он от меня стал уставать.

На самом деле я зря волновался. Часам к пяти вечера мы достигли места нашей первой ночёвки в районе мыса Шебетский. И вот здесь всё встало на свои места окончательно. Путешествуя уже не первый год, весь механизм организации ночёвки оказался устоявшимся и отработанным. Надо было чётко следовать инструкциям, в которых заключалась вся важность подбора экипировки. Первым делом, придя на место стоянки, надо переодеться и переобуться. В сухое. В рюкзаке должна быть сухая куртка (желательно легкий и теплый пуховик), рыбацкие зимние сапоги и рукавицы, или варежки. Тело, одетое, казалось бы, в мёрзлые вещи из рюкзака, быстро согревается и дальше можно уже заниматься обустройством лагеря. Ставим нашу большую жёлтую палаточку, забрасываем в неё свои коврики и рулон подстилки, устанавливаем печку и – мальчики отвечают за дрова и костёр, девочки – за уют в доме. Мне вручили бур и сказали добыть воды. Толщина льда составляла примерно сантиметров 60.

А как и чем мы достанем воду с такой глубины? Оказалось, что едва я пробурил лунку – вода «пришла» к нам сама, поднявшись и встав вровень с краями. Мистика? Нет, физика. Дальше, удобным половничком, мы наполняем два больших котелка и пристраиваем их над костром. Дров, для первого раза, мы прихватили с собой из посёлка, благо строительных работ в нём велось много и повсеместно, но остальные отправились добирать на мыс. На берегу попадались куски бревен, выброшенные по лету из вод озера. Чуть поодаль Дима обнаружил полуразрушенный сарай, порубленная крыша которого грела нас всю ночь. В самом верху нашей палатки, вокруг печной трубы, был оборудован сетчатый навес для сушки мелких вещей, дальше шли специальные петли для распределения верхней одежды и обуви. Забегая вперед, скажу, что к утру всё было тёплым и сухим. Озеро в ночной тьме дышало и говорило. Наверное с небом, на котором зажглись мириады звёзд. Нас-то оно видело впервые, а небо висело над ним каждый день и каждую ночь. То тут то там, то дальше то ближе что-то трещало, лопалось, ухало, бухало, звенело, дзынькало. Байкал, как огромный зверь, ворочался с боку на бок, словно не мог успокоиться и найти удобной позы.

Сон не шёл. Впечатления от пройденного и увиденного, словно не помещались в голове, и беспорядочно толпились, как просители в приёмной, нетерпеливо дожидаясь своей очереди на обдумывание, галдя и перебивая друг друга громкими криками. Отвесные скалы в бухточке, где мы устроились на ночлег, как большой плисовой юбкой, были убраны ледяными наростами. По дороге нам встретилась группа велосипедистов. Они решили объехать Ольхон на своих двухколёсных «конях» с шипованной резиной. С живым интересом мы рассматривали друг друга, удивляясь. Каждый своему.

Горячий чай, выпитый в большом количестве, постепенно просился наружу. Темный лёд в трещинах под ногами, белые воланы на скалах и замёрзшие глыбы на прибрежных камнях совершенно неожиданно и по-новому смотрелись в лучах налобного фонарика. Несмотря на холод, хотелось любоваться всей этой красотой. Задрав голову, я разглядывал Млечный путь во все глаза. В городской суете и с паразитными засветками уличных фонарей его было просто не разглядеть. На западном берегу во тьме перемигивались крохотные огоньки кемпингов посёлочкаКурма. Распределив дежурство по очередности топки печки, мы потихонечку угомонились. Сон подкрадывался незаметно. Свежий воздух, чистая вода, физические нагрузки оказали свой терапевтический эффект! Правда, к пяти часам, когда мне надо было заступать на дежурство к печке, я уже выспался.

День четвёртый. Остров Огой и залив Хул

Рассвет был неспешным. Дима разжёг костёр и уже повесил котелки с водой. Утро встретило нас горячим чаем, морозцем и вещами, покрытыми инеем. Вылезать из спальника не хотелось, но надо было собираться и идти дальше. На завтрак была каша. По поводу сборов пришлось принять как должное основную вещь – сборы и разборы рюкзака. Самые тяжёлые вещи при движении должны лежать на дне по причине низкого центра тяжести, чтобы саночки были устойчивей и не опрокидывались при переходе торосов и полей ломаного льда. По этой причине при устройстве на ночлег, вечером, приходилось доставать всё то, что сверху и добираться до спальника попутно доставая продукты для ужина. Утром процедура повторялась с точностью до наоборот. Сначала меня это как-то напрягало, но поняв, что по-другому просто не получится, я стал воспринимать это как данность. Да и стоило разве из-за чего нервничать, когда такая красота кругом?

 Дальше по курсу у нас высился остров Огой, на вершине которого белела буддийская ступа «Просветления». Раньше ступы я видел только в Тайланде и Камбодже. Там они смотрелись более естественно, привычнее что ли. Но тут необходимо вспомнить, что большей частью озеро находится на территории Бурятии, а буряты традиционно исповедуют буддизм, а посему надо просто подняться на вершину и осмотреть местную достопримечательность.

От неожиданности захватило дух. Не стану пускаться в пространные и, наверняка бесполезные, религиозные размышления. Тут каждый сам за себя. Но красота была просто божественная! И обратный путь, пройденный нами, и предстоящее расстояние мимо мыса Хубын и одноименного острова дальше к проливу Ольхонские ворота не выглядели торной дорогой. Но, как говорится, дорогу осилит идущий. Вдоволь поснимав всю эту красоту, мы спустились вниз, и попив чайку из термосов, двинулись дальше. По причине некоторой разницы в физических возможностях нашей команды, скорость и режим движения, каждый устанавливал себе сам. На третий день это уже очевидно устаканилось. Я старался выходить и идти первым (терпеть не могу ждать и догонять!) Молодёжь – Ира и Женя старались не отставать, и частенько обгоняли меня.

Ирина держалась почти всегда за ними. Горыныч, как бывалый турист, легко себя чувствовал в любом месте колонны. Марина и Оля, в большинстве случаев, держались в хвосте. И только Дима, собирая утром в двое санок все свои пожитки, включая палатку, печку, подстилку, мешок с дровами, инструменты и всякие мелочи типа котелков и прочего скарба, на час позже всех снимался с места стоянки, и потом стабильно, к середине дневного перехода, догонял головного идущего и плавно уходя в отрыв, умудрялся ещё и танцевать на льду, высоко подпрыгивая, закладывая коленца и подпевая себе в голос весёлые туристические песни. Туристская закалка бывалогопоходника. «Чисто лось!» – подумалось мне.

На мысе Хоргой нас ждал вот такой ледяной орган. Умопомрачительное творение природы. Воды, ветра и мороза. Зрелище завораживало своей непостижимой красотой.

Справа в Прибайкальском хребте река Сарма прорезала большую щель, из которой нам в правый бок вырывался обжигающий ветер с таким же названием «сарма». Пройдя между мысом и островом Хубын, мы оказались в заливе Иркутская губа и попали на трассу автозимника, соединяющего Ольхон и западный берег Байкала. На льду стояли дорожные знаки, столбики и огромный бульдозер чистил путь на участках с ломаным льдом. Рабочие в оранжевых дорожных куртках грузили в машину свой инструмент. Помахали нам приветливо рукой – такие бродяги им тут не в новинку. Дима внёс предложение сократить нам немного путь, поскольку мы немного задержались на Огое и сильно растянулись в пути, он предложил не обходить лежащий впереди полуостров Кобылья голова, а пересечь его по перешейку и поставить палатку в заливе Хул. Так мы срежем около 5 километров, но самое главное спрячемся от «сармы» на той стороне и переночуем в затишье. Предложение пришло на ура, учитывая, что солнце начало клониться к закату, а день к вечеру. Правда, без ложки дёгтя тут не обошлось – предстояло преодолеть высокий хребет полуострова, дорога уходила резко в гору, а весь свой скарб надо было взгромоздить на спину. Плюс саночки!

Второе лирическое отступление о пользе снаряжения. Палочки.

Палки для трекинговой ходьбы я увидал впервые на осеннем путешествии по Байкалу. Мне на тот момент их назначение показалось непонятным и даже смешным. Палки есть, а лыж нет! Летом! Но потом, мне, далёкому, объяснили, (а позже я и на собственной шкуре, а точнее спине смог убедиться) что при подъёме в гору и при наличии на спине рюкзака, а поклажа в некоторых случаях с собой может оказаться немаленькая, ибо люди идут в тайгу за многие километры и не на один день, позвоночник испытывает сильные нагрузки и мышцам очень трудно его держать. Тут и до беды недалеко. А вот как раз палочка, вовремя выставленная вперёд, помогает перенести центр тяжести, создать опору и облегчить работу всем. Тем более, когда спускаешься вниз. Там просто можно полететь с горки вниз. А вот упор на палку от этого точно спасает. Подъём и спуск на гору в бухте Аяя мне это доказал. В этот раз на Байкал я поехал с палками.

Закинув рюкзак за спину вместе с полозьями, я, неспешным шагом поплёлся в гору. На горушке, переведя дыхание, начал спускаться вниз. Палочки творили чудеса!

Открылась небольшая бухта, прямо залитая лучами уходящего солнца. Прямо под берегом мы поставили палатку. Я засверлил лунку для воды. Наверху, на базе дорожных строителей, сходили, набрали сухих обрезков пиломатериала и дальше всё по уже отработанной схеме – костёр, чай, и на этот раз, борщ с тушёнкой. Божественная еда для уставших и слегка замёрзших путников. Запасливый Дима достал из рюкзака сушёные свёклу, морковь и капусту. Лук был нарублен заранее и заморожен. И далее соль и перец – по вкусу. Тушёнку в банках пришлось открывать предварительно и чуть подогреть. Замерзла в рюкзаке. Также нашлись сало и чеснок, которые для профилактики уже начали поглощаться предварительно, а потом и вприкуску с борщём. Спустилась тихая и звёздная ночь. Из-за Баргузинского хребта медленно выползала луна. Часа в три ночи, обильно выпитый чай, тихо, но настойчиво постучался наружу. Выбравшись из палатки, я, запрокинув голову и затаив дыхание, любовался на звёздное небо над материковой частью. Переведя дух, повернулся, чтобы вернуться в тепло и снова застыл зачарованным. Над палаткой, в которой на стены бросали отблески огня печка и фонарик дежурного истопника, опрокинула на нас свой ковш Большая Медведица. Тут я ничего не смог с собой поделать. Достал фотоаппарат, установил штатив, надел налобный фонарик и стал фотографировать. Вот такая картинка у меня получилась. Переполненный восторгами, я заполз назад в тёплый спальник и умиротворённо уснул.

День четвертый. Выход в Большое море

Утро началось уже по отработанной схеме. Позавтракав и собравшись, наша команда, постепенно вышла с места ночёвки и потянулась к выходу из залива Хул. Обогнув мыс Шальгунай, мы вышли в пролив Ольхонские ворота. Справа, белея заснеженными склонами, берег материка был усыпан домиками отелей и кемпингов посёлка Сахюрта, или как его называли местные МРС. Под ногами лёд становился всё чище от снега, всё блестящей. Продуваемый «сармой», снег тут практически не задерживался. Здесь проходил основной путь, соединяющий Ольхон с материком. Летом здесь ходит паром. Несколько лет назад в этом месте по дну проложили высоковольтный кабель, а до этого постоянного электроснабжения на острове не было. Даль постепенно светлела и отодвигалась, солнце вышло из-за облаков, прибавив яркости картинке. Миновав мыс Умыш-Тамэ и слегка перекусив, мы взяли курс на мыс Уншуй – самую южную точку острова Ольхон, за ним для нас кончалась зона сотовой связи и начинался поход по большому морю. И скалы и глубины там были почти отвесны, и очень велики. Но прибрежные камни зеленью светились через лёд в лучах яркого солнца, глубина была очень обманчива, как и толщина льда, прозрачного как стекло. Снег закончился, и ледяная поверхность превратилась в сплошной каток. Темп и стиль ходьбы пришлось поменять. Здесь палки стали играть основную роль в удержании устойчивого нескользящего положения, наравне с ледоходами. Открывающийся простор ошеломлял и завораживал одновременно. Где-то на самом горизонте сквозь дымку неясно проглядывал восточный берег. Баргузинский хребет. Примерно в километре-двух правее нашего направления движения что-то ярко заблестело. Прицелившись в фотоаппарат, я приблизил телеобъективом непонятный объект. Это оказалось пространство открытой воды позади невысокого вала торосов из ярко-голубого льда. Отчётливо виделись плещущие волны. По мере приближения размер открытого водного пространства становился всё больше. Появился сначала неясный, а потом всё более явный гул. Со стороны материка прямо вдоль полыньи двигалось судно на воздушной подушке. Проскочив в узком месте через воду, оно умчалось вдаль по блестящему льду. Пару раз успел нажать на спуск фотоаппарата. Получилось мелковато, но ничего не поделаешь.

За Уншуем мы набрели на первую на нашем пути стену ледяных торосов. Лед был изумительного голубого цвета. Промоина, а если быть точнее, то большая трещина подобралась ещё ближе к нам. За торосами было чистое пространство льда, а затем через несколько сот метров новый вал торосов и за ним открытая вода с сильными волнами. Дима объяснил, что лёд отрывает ветром и гонит в нашу сторону и, таким образом, громоздит друг на дружку в виде торосов или загоняет вниз, под уже существующий, целыми пластами. При этом раздаётся довольно громкий треск, я бы даже сказал грохот, особенно, когда усиливается ветер. Лавина торосов у самого берега порой очень сильно преграждала нам путь, и приходилось обходить её, отходя дальше в море, к открытому водному пространству с двигающимся льдом. Тогда начиналось казаться, что всё двигается прямо на нас с большой скоростью и сейчас задавит, настолько сильным был треск, ветер и наши ощущения. Я специально остановился и пристально смотрел на эту полосу, растянувшуюся по всему горизонту справа налево. Прибавить адреналину и пощекотать себе нервы. Драйву добавляло и то, что отойдя от берега на большие глубины, мы перестали видеть дно, и под ногами была уже почти чёрная синева вся изрезанная трещинами. Лёд под нами дышал и разговаривал. Пару раз радужные разломы в самой толще льдины начинали расходиться прямо у меня из-под ног с неожиданным треском. Сердце обрывалось! Правда, к концу дня на это уже внимания никто не обращал. На волне восторгов и страхов мы набрели на глубокую и уютную бухту в самой глубине которой было решено остановиться на ночь. Это была наша первая стоянка на Большом море. Чуть позже из самой глубины пришлось выйти под боковой склон, так как из расщелины между скалами дул сильный ветер. Юбку палатки, чтобы не задирало позёмкой, на прежних остановках мы присыпали снегом. Здесь же был сплошной лёд, гладкий как зеркало. Однако решение уже было изобретено раньше – её последовательно полили водой и приморозили, для верности придавив плоскими, как блины, камнями, которых на берегу было в изобилии. Здесь, на Большом море, было заметно холодней. К тому же прогноз на ближайшие дни обещал понижение температуры и снег. Ветер под вечер усилился. Здесь и дров было найти гораздо труднее – Горыныч с Женей ушли на поиски и долго не появлялись, пришлось где-то на склонах собирать редкий валежник, хлипкую лиственницу, и только в одном месте им попалось толстое суковатое дерево. Наварив себе на ужин макарон с мясом, мы набросали в костёр дров и смотрели на горящий огонь. После еды сразу стало веселей и Дима пообещал, что дальше с дровами будет полегче. Да, говорю, там нас дальше ждёт поленница колотых! Посмеялись. Издалека доносился равномерный гул трущегося льда. Ещё один день нашего путешествия подходил к концу.

День пятый. Ветер и снег.

Утро было точным оправданием прогноза погоды. Солнце выглянуло из-за Баргузина своим багровым глазом и недовольно скрылось в низких облаках.

Позавтракав и собрав свои пожитки, мы двинулись дальше. Пейзаж был однообразен – слева скалы, справа торосы, а за ними чистое зеркальное пространство насколько хватало глаз. За ночь ветер поменял направление. Теперь он дул нам почти в спину, подгоняя. Волокуши с поклажей скользили по льду не вызывая никаких усилий. По снегу их приходилось тянуть, а сейчас веревка на поясе почти не оказывала давления. Лёд, вчера ещё пугавший нас своим натиском, сегодня унесло ветром на ту сторону промоины. Впереди даль начало затягивать словно туманом, но это «далеко» на самом деле было порядка десяти километров. Дима в очередной раз напомнил мне об обманчивости расстояний. Слева показалась очень интересная скала. Я про себя назвал её «сфинкс». Её вершина действительно очень напоминала голову древней скульптуры, стоящей у подножия пирамиды в Каире. Мне пришлось несколько раз останавливаться и примериться в поисках лучшего ракурса для съёмки. Сами посудите.

Сумка с фотоаппаратом была привязана к рюкзаку на волокуше, а аккумуляторы были спрятаны во внутренний карман под курткой, чтобы не разрядиться от мороза раньше времени – заряжать-то на льду его бы было негде! Для кадра каждый раз приходилось доставать камеру, аккумулятор, закрывать сумку, чтобы не насыпалось снега, отвязываться от санок и «танцевать» на льду в поисках ракурса. Неудобно. А ничего не поделать! Кроме того, в первый день ходьбы по Малому морю я просто клал аккумулятор в карман, но уже через некоторое время ходьбы, достав его, заметил, что он сильно намок от испарения моего тела. Пришлось завернуть его в целлофановый пакет. И теперь всё было как в той юмореске про бабушку в трамвае и кондуктора – «открыл сумочку – достал кошелёк»! Пока я возился, все ушли далеко вперёд, и, на этот раз, догонять пришлось мне. Торосы, замерзшие трещины, ледяные поля, глыбы льда – все увеличивались в размерах. Несколько раз нам пришлось в буквальном слове ломиться сквозь торосы, где они почти преградили путь. Часть пути пришлось обходить очень далеко от берега, хотя это было и опасно – могло оторвать большой пласт и унести ветром.

И хотя установка с самого начала была: «идти как можно ближе к скалам», но в этих местах это было физически невозможно – льда набило под самый берег. Мы, конечно же, храбрились, шутили, не показывали виду, но лично у меня на душе было тревожно. Посыпался снег. Ветер усилился и стал гнать по льду волны позёмки, а потом и стал играть нашими волокушами, заставляя ехать то рядом с нами, а то и обгоняя. Как бы пробуя нас на зуб, он начал толкать нас в спину и если бы не палочки, которыми можно было упереться, то в некоторые моменты пришлось бы бежать. Похолодало. Пришлось полностью застегнуться, чтобы тепло не выдувало, надеть капюшон. Белая стена тумана или снега приближалась, и ветер возле берега закручивал столбом высокие белые вихри. Такая суровая красота. Пообедали как всегда салом, колбасой, сыром, хлебными палочками. Попили чаю из термосов с конфетами и фруктово-ореховой смесью.

До ночёвки в районе мыса Ухан оставалось идти по ветру порядка десяти километров. Это расстояние нам давалось с трудом. Ветер и холод мешали. Хотя чего было удивляться – февраль самый ветреный зимний месяц. Через некоторое время слева началась красивая отвесная скала, а впереди на льду возле берега, за полосой торосов, мы увидели яркое жёлтое пятно большой палатки и группу людей. На берегу показались постройки. То ли баня, то ли небольшое зимовье. Дима направился в их сторону, я, как снимавший и догонявший в нашей цепочке шёл последним и видел, как часть людей вышла нам навстречу и, соединившись с нашим авангардом, начала что-то активно обсуждать. Оказалось, это французская съёмочная группа фильма с рабочим названием «В сибирских лесах». И вот теперь мы попадаем у них в кадр и не можем продолжать движение, чтобы пропустить нас им надо остановить съёмку, а они не могут, так как у них «уходит свет». Интересное кино! – подумал я.

Всем заправлял Арно – высокий француз хорошо говорящий по-русски. Оказалось, что они с Димой знают друг друга (вот тесен мир), тот давно живёт в России и организует для своих сограждан поездки на Байкал и прочие туристические мероприятия. Они посовещались и нашли удобное решение.

Это место называется падь Идиба. Падью в Сибири называют глубокую, часто заросшую лесом горную долину, лощину, зачастую с ручьём. Там наверху по склону была оборудованная столовая в большой палатке с печкой, в которой мы можем переночевать. А утром пораньше, до приезда съёмочной группы, мы должны уйти. Надо снова было лезть вверх по склону со своей поклажей. Зато не надо было ставить и собирать палатку – это сильно экономило нам время. И было заметно, что все мы прилично устали и даже замерзли. Снизу доносились крики: «Тишина на площадке!» Прям как в кино, - подумал я. - Блин! Да это ведь кино и есть! Мозги застыли, наверное, плохо соображают. Как студень…

Столовая в синей большой палатке выглядела просто роскошным дворцом. В полтора человеческих роста, с окнами, тамбуром, толстым полом на кошме, большой печью на высоких ногах, столами, лавочками, табуретами, газовой плитой, умывальником и баком для воды. На улице лежала огромная гора колотых сосновых дров толщиной в мою ногу! Сбылось пророчество! Мы расчистили внутреннее пространство от столов и лавочек, расстелили свои коврики и стали на плите варить ужин. Мне, как всегда, доверили добыть воды. Рядом в кустах был замерзший ручей, плоская белая поверхность – летом это была небольшая заводь размером два на два метра. Тут же было чистое ведро и пешня. По центру была небольшая лунка, от краёв которой, пешнёй кололись крупные куски похожие на молочный сахар и прямо в железном ведре ставились на плоскую крышку печи. А в ней уже гудели и трещали те самые громадные поленья. Мы все разделись. Было тепло. Потом стало жарко. Но и это ещё не всё. Чуть ниже по тропе были оборудованы два туалета. Новенькие, аккуратные, чистенькие, из струганых досок, обитые изнутри утеплителем, чтобы не задувало, уютные и невероятно комфортные. Остальные подробности стыдливо опускаю.

На ужин снова сварили борщ. Божественная еда! Всё как надо – сало, чеснок, тушёнка, колбаса. По случаю промерзания решили выпить по «писят» грамм водочки. А по случаю наличия воды и неограниченного газа в плите – заварить шиповника, благо сделать это за ночь можно было не единожды. Он, шиповник, это не только допускает, но и приветствует! На улице бушевал ветер и сыпал снег, а у нас было тепло, сытно и весело. Поскольку было рано, и все наелись, а спать ещё никто не хотел, то чем заниматься сытому человеку, особенно, когда он ещё и выпил (пусть и немного)? Правильно, петь. И пошёл в ход весь походный и туристический репертуар. Угомонились мы уже с трудом, постепенно.

День шестой. Узуры

Утро выдалось на удивление ясным и солнечным. Морозным. Вещи, оставленные на улице, были все обильно присыпаны снегом, как впрочем, и весь окружающий пейзаж.

С каким удовольствием я умылся тёплой водой и почистил зубы. Приготовили завтрак, кофе и сладости. Не кухня, а шикарный ресторан!

Дима сходил на берег узнать про обстановку и уточнить время нашего выхода и вернулся с неожиданной вестью – пройти дальше мы не сможем. Велосипедисты, ехавшие туда раньше нас вернулись назад, сказав, что у мыс Ижимей от берега оторвало лёд и стоит открытая вода. Надо искать решение. Точнее надо искать машину, которая перевезёт нас дальше по берегу в обход этого места. Вот и всё решение. Связи тут нет, и он решил идти вверх на горку и попробовать «вызвонить» машину из Хужира. Километра четыре вверх. А мы пока можем пойти забраться на вчерашнюю отвесную скалу, что показалась мне красивой на подходе, и поснимать с неё Байкал во всём великолепии восходящего солнца. Сказал и ушёл. А нам осталось ждать. Делать нечего. Мимо проследовала вереница УАЗиков с киношниками, там внизу на льду закипела кинематографическая жизнь. Взяв сумку с фотоаппаратом и палочки, мы стали карабкаться вверх. Снег на склоне был рыхлый и почти доходил до колена. Кругом были натоптаны заячьи следы. Склон был крутоват, но «красота никогда не давалась легко!» Чем выше мы поднимались, тем сильнее захватывало дух. На другом склоне пади, на голой и круглой каменной вершине гордо реял российскийтриколор. А у нас открылась ледяная даль без конца и без края. На самом горизонте в дымке растворялся Баргузинский хребет. Справа синел пройденный путь и материк. Слева выступал мыс Ухан. Внизу на льду, возле ярко-желтого кубика палатки копошились люди, похожие на муравьёв с этой высоты. 

Ждать пришлось часа три. Дима вернулся, сказав, что пройти пришлось больше шести километров, пока появилась связь, и машина за нами уже вышла. Поскольку пространство, которое нам предстояло пройти, занимало два дня, плюс мы ещё недошли вчера, то в Узурах придётся сделать днёвку, да и отдохнуть надо, а то Марина, похоже, простыла. Она действительно выглядела неважно.

Пришёл УАЗ-пенал, одна из самых популярных машин на Байкале. Набились в неё как селёдки в банку, с пожитками вперемешку, утрамбовались и, я даже не знаю, как назвать точно это движение вверх-вниз-вправо-влево-боком-задом по этому бездорожью, по камням и снегу с песком вперемешку, через палки и ёлки и прочие препятствия… Будем считать поехали! И махнул рукой. И ещё одно неудобство – печка в машине не работала, но это уже мелочи. Не будем придираться! Как говорится "Лучше плохо ехать, чем хорошо идти!" Правда нигде не говорилось насколько плохо. Постепенно выбрались на хорошую дорогу, ну как на хорошую - перестали подпрыгивать головой до потолка, и двигались более-менее однонаправленно, поступательно.Проезжая через Хужир Диму посетила одна идея, (но это пока сюрприз) и мы остановились ненадолго у магазина. Потом двигались дальше, перескочив, через "хребет" острова, большой ложбиной спустились вниз на берег и вскоре очутились на льду Малого моря. Трясти перестало и водитель прибавил скорости. Было солнечно, но морозно, от нашего дыхания все окна в машине запотели и замерзли. В проскрябаные дырочки мелькали торосы, лёд, прибрежные скалы, попадались встречные машины.

Где мы? Было совсем непонятно, ориентироваться было не по чему. Машина круто повернула в сторону берега и затряслась на полях ломаного льда, потом подъехала к берегу и, натужно взревев, поползла в горку. Снова начались палки-ёлки. Летка-енькакакая-то, подумалось мне. Я стал подмерзать. Эта часть пути оказалась чуть короче и помягче. Перевалив хребет острова в обратную сторону, мы оказались в заливе Хага-Яман на метеостанции в деревне Узуры. Тут, при ходьбе по берегу, мы должны были оказаться только завтра к вечеру.

Приехали! Пейзаж служил своеобразной наградой за мучительное путешествие в машине. Лесистые склоны и скалы как из американского вестерна, щедро залитые ярким солнцем. Залив вдавался в бухту, ограниченную слева и справа большими горами. Гора слева называлась Толгой, «голова» по-бурятски, поросшая лесом гора справа была выше раза в два и носила странное название Раба. Поднимающийся вверх по склону лесистый берег, с прячущейся в лес дорогой, был уставлен довольно симпатичными домиками и деревянными постройками, среди которых то тут то там попадались довольно интересные объекты. Под стеной склада ли, амбара ли, прислонился набок небольшой катерок, устремив свой нос в сторону леса, из-за угла заколоченного дома выглядывал старенький запорожец, линяло-морковного цвета, приоткрыв свой капот в удивлении, недалеко от него стояли бок о бок навороченный джип, диковинной конструкции и, видавший виды, уазик, как два старых приятеля в нашем дворе, закадычные друзья, но из семей с разным достатком.

Смотрели на нас как на "городских" и обсуждали, насмешливо переговариваясь между собой. Чуть поодаль, на склоне стоял небольшой тракторок посреди пустого пространства, как-то обособленно, ни к селу, ни к городу. На берегу, вмёрзшая в лёд моторка, была зацеплена тонким натянутым тросом к большой лебедке на причале. Будто и сейчас ей не доверяли и держали на привязи. На всякий случай. Дальше, прямо посреди домов стоял высокий ветряк с новеньким и мощным динамо, а домик под ним такой красивый и обстоятельный, весь был окружён панелями солнечных батарей. Видать электричества людям в домике было надо много. "Лаборатория Сибирского института земной коры", сообщил Дима. Во дворе метеостанции (цели нашего приезда сюда) стояла монгольская юрта. Как интересно и непривычно. Будем располагаться. Внутри юрты по окружности стояли 4 кровати, в середине толстая и приземистая печка, воздухогрейного типа, труба от которой уходила в отверстие в навершии юрты (похожем на стеклянный колпак и пропускающим свет) из прозрачного пластика точно по центру крыши. Хозяин нахваливал сей агрегат за экономность и теплоотдачу.

Набьёте, говорил, дровами, прикроете заслонку, и она долго горит, часов пять,постепенно, дышать будет нечем. На полу был деревянный настил. Вверху висела энергосберегающая лампочка в патроне с проводом, уходившим по стенке в розетку на полу. Мы распределили кровати девочкам, ну и молодые решили на самую широкую кровать улечься вдвоем. Диме, Горынычу и мне расчистили место на полу вдоль одной северной стороны. Мы раскатали коврики и бросили спальники. Во дворе было большое место с костровищем для приготовления пищи. Решено было сварить горохового супа с копчёностями и испечь блинов – вот он сюрприз! Была масленица, и по сему случаю в магазине было прикуплено муки, молока и яиц. Нашлась и блинная сковородка. Печка в юрте подходила плоской поверхностью верха как нельзя кстати. Но это планировалось уже после бани. Я взял фотоаппарат и в ожидании ужина пошёл обозревать окрестности. Потом позвали на помывку.

Баня. Оды ей были пропеты уже до меня. Мне как бы уже и добавить нечего. Блаженство! Распариться и помыться! Снять усталость! Что мы и сделали, причём незамедлительно. Сначала мальчики, а потом и девочки, чтобы жар стал не такой ядрёный. Торопиться не хотелось, и в юрту из бани я вернулся последним из мужской команды. Дамы уже собрались и двинулись нам на смену. Дима, тем временем, уже развёл тесто и, чинно восседая у печи на табурете, умело орудовал половником и сковородой. Стоял густой блинный дух. Как это было неожиданно! Распаренные, мы сидели в натопленной юрте чуть ли не в исподнем. Не верилось, в то, что там снаружи от нас на многие и многие километры раскинулось огромное ледяное пространство, словно суровое царство Снежной королевы. Дима ушёл ставить чай и вручил мне половник. Допекать блины. У самой печки было совсем жарко и пришлось раздеться чуть ли не до исподнего. Вернулись дамы, Дима занёс котелок с чаем, достали сгущённое молоко и клюквенный джем. Чинно расселись вокруг стола и начался ПиргоройВинниПуха. Решено было ещё и дёрнуть по сто грамм под вкусный обед и Масленицу. Сказано – сделано! Сделано – съедено!

Марина была совсем пунцовая и вялая. Её уложили на кровать и забросали одеялами и теплыми вещами. Постепенно все разбрелись по спальным местам, лампочка, до этого светившая ярким белым светом, погасла. Видно выключили генератор. Все вяло переговаривались. Не обманул, хозяин, дышать действительно было нечем. Жарко!Меня давно морил сон и, решив не сопротивляться, я кое-как залез в спальник, и, наблюдая слабые отблески тлеющего огня в печке, смежил веки и провалился в темноту.

Вдали забрезжил свет. Белый. Постепенно он становился всё ярче и ярче и вскоре залил всё вокруг, становясь совсем нестерпимым. Прячась от него, я повернулся на живот и уткнулся лицом в пол. Пол тоже был белым. Ярко-белым. Молочным. С продольными полосками оранжевого цвета, как будто кто-то бросил серпантин. И я начал ползти по нему, чтобы спрятаться от этого света, который как будто давил на меня сверху. Пол становился всё холоднее и холоднее, меня начала бить дрожь, руки скручивало судорогой. Я вдруг обнаружил, что лежу на ледяном полу абсолютно голым. Каком полу? Подо мной был лёд!!! Белый и гладкий как хорошо залитый каток. Сил встать у меня не было, и я в испуге закричал! И проснулся. В полной темноте и в сильном холоде. И не сразу понял, где нахожусь и что со мной. Расслабленные ужином и блинами, мы не установили дежурства у печки. Да и зачем? Она же долго горит,и в юрте было просто душно, и, тем не менее, это всё-таки только юрта. А дрова в печке имеют свойства прогорать. Нам троим, на полу, оказалось совсем не жарко. Впрочем, и на кроватях было как-то не особенно тепло. Хорошо ещё, что в печке остались горящие угли. Включив фонарики, мы поднялись и подбросили дров. Через несколько минут огонь уже весело прыгал по поленьям и снова пошло тепло. Но теперь уже рисковать мы не стали и договорились, как и кому подбрасывать. Как выяснилось потом – ночью поднялся сильный ветер, а вот температура как раз опустилась, до -28°С! Тепло выдуло быстро. Лёжа на полу и кое-как укрывшись в одном спальнике от мороза было не спрятаться.