При изучении материалов по обнаруженным «схронам» с оружием в Омской области, оставленными колчаковцами для ведения партизанской войны с Советами я узнал, что в Омске готовится экспедиция в этом году в Татарск для обнаружения места захоронения 8 тыс. человек, предположительно погибших и расстрелянных при отступлении Колчака в 1919 г. Основой для экспедиции является рассказ очевидца, писателя Всеволода Иванова, «Как создаются курганы» опубликованного в 1923 г. Приведу выдержки из рассказа. «…Земля чернела, солнце закатывалось, земля походила на истлевшее зерно. Оставшиеся запахи осени имели вкус тлена. И здесь я вспомнил о кургане, созданном некогда при мне и мной… Меня призвали в губисполком и объяснили:

— На станции Татарская, двести верст отсюда, выяснилось,— свалено восемь тысяч трупов. Чтоб не загружать губернских узлов, трупы свозились в Татарск со стороны городов Новониколаевска. и Омска. Пакгаузы станции загружены, трупы лежат на путях. Приближается весна, трупы нужно похоронить в трехнедельный срок, иначе начнется разложение, грозящее чумой…

Трупы лежали штабелями. Через две сажени в землю были вбиты высокие колья, и между ними - трупы. Свозили их сюда на платформах; были трупы заледеневшие, покрытые седоватой пленкой, точно жидким блинным тестом. Часто пишут о мертвых глазах, а по-моему, тяжелее всего смотреть на руки. Возможно, оттого, что мы видим мертвых одетыми, а там они были голые, с пепельным налетом на остро выпиравших костях. Тела лежали неровно, скрюченно и к кольям спиной.

И вот через три дня голубые полозья мужицких подвод окружили станцию. Десятские бегали к моему вагону и кричали: «Куда везти?» А ни я, ни исполком не знали. Подрывники пробовали взорвать динамитом яму, чтоб превратить ее в могилу. Почва - глина, и между пластами глины – песок. Вилась жгутом, ползла, как грязь, и земля казалась взбороненной. Копать? Но от всего четырехтысячного населения городка набрали три сотни работоспособных людей с лопатами. Могила должна быть огромной, вместительной. Мы беспомощно вздыхали. Мужики ждали три дня и разъехались. Они уже знали предложение предисполкома Медведева (он был железнодорожный рабочий, сутулый и твердогубый, кровно ненавидевший деревню) разверстать трупы по селам: «Воевали вместе с Колчаком, пускай за ним и в землю идут руками родных». А уезд на пятьсот верст, и когда мужикам развезти трупы, если у них продразверстка?

Не буду пересказывать рассказ этот, но на некоторых моментах остановлюсь.

На захоронение был дан короткий срок - до оттепели. Обсуждался вопрос о спуске тел под лед  в реке. Но у нас реки-то нет, но было большое озеро. Местные жители воспротивились, что вода заразится, а в озере это возможно. Было принято решение захоронить тела  в котлованы, образовавшиеся после выемки песка и глины на изготовление кирпича.

Я не знаю, когда начал действовать у нас кирпичный завод, но если кирпичное производство было в Татарске, то с большой уверенностью можно сказать, что это захоронение было под городским кладбищем или около него.

«…И когда яма опросталась во всю свою трехэтажную глубину, когда снег казался в ней не льдом, а пушинками, из исправдома привели заключенную буржуазию укладывать трупы; от станции длинной цепью пошли подводы с трупами. А были холода, трупы звенели, как металл или сухое дерево. Земля точно металл. И от этого взаимного звона, сталкивания отскакивали у трупов пальцы, ноги, легкие младенческие головы, Тогда я познал хрупкость и весь восторг живого человеческого тела!.. Протаивали сквозь снега былинки в степи. Тепло на щеке подходило тонкое, словно былинка. Весна скоро!.. Трупами наполнили три четверти ямы. Засыпали глиной, песком, перемешанным со снегом. Из двух бревен сколотили огромный черный крест. И я уехал. А через три недели в Омск на мое имя от уисполкома пришла телеграмма: «Треснула. Срочно выезжайте».

И вот я опять в этом городишке, где люди непонятные, неуклюжие, точно тесовые. Вызвали они меня оттого, должно быть, что очень нелепо все и по-нелепому страшно! Засыпали мы тогда могилу снег с песком. Трупы от весны осели, потом взбухли, земля лопнула — и смрадное гниение облепило город. Сажен за сто нельзя было подъехать к могиле. Крест скатился, серая гнойная жижа текла из жёлто-чёрной щели. И опять из тюрьмы привели буржуазию. Зажимая рты, подошла буржуазия к могиле — лопаты дрожали в руках. У нас дрожали винтовки. Земля посыпалась в щель. И когда глина забила щель, грузовик, нагруженный кирпичами (чтоб был тяжелей), промчался по могиле. И как первый лед под первым пешеходом — так колебалась земля. Еще прибавили глины. И бегал грузовик, пока не стал твердо стоять, как на простой земле.»

Я предпринимаю попытки отговорить инициаторов экспедиции от поездки и перепроверить информацию через другие источники, убеждаю их, что у нас реки нет, а с другой стороны подумаешь: может так оно и было. Крупные бои были и под Омском и у нас под Тарыштой и в Тибисском и в «схронах» в Омской области было найдено очень много готового к применению даже в наши дни оружия. Были найдены и списки лиц, отвечающих за обеспечение этих партизан и едой и транспортом. Одному разобраться трудно. Когда я через «Сибирскую Околицу» указал места расстрелов, мне говорили, что бабушка этого человека тоже про эти места рассказывала.