В КРЕЩЕНСКИЙ ВЕЧЕРОК

Иван с матерью собирались ужинать. Заглянувшая «на минутку» крёстная Ивана подсела к столу и завела разговор «на злобу дня».

     - Ты, крестничек, когда надумаешь жениться?

     - Завтра, - буркнул Иван.

     - Ох, не дождусь я, наверно, твоего «завтра», - вздохнула мать.

     - А давай, Поля, сами сноху выберем, – предложила крёстная.

     - Ага! Как бы не так! – возмутилась мать. – Ему разве угодишь? Эта для него – толстушка, та – худюшка. У той - ноги бутылочкой, у этой – голова крыночкой. Ы-ых! – и ткнула кулаком Ивана в затылок.

     - Ну что ты, Поля, Иван у нас серьёзный. А хочешь, дружок, невесту тебе нагадаю? – не унималась крёстная.

     - Ага! Хочу! – подыграл ей Иван.

     - Не смейся! Будем гадать! Крещенье не зря придумано.

     - Я что ли гадать буду?

     - Все будем. Помнишь, Поля, как мне жениха выбирали? Так и невесту ему выберем. Скажи ему, Поля.

     - Правда, сынок, уважил бы старух, согласился.

     - Старух, говоришь, а разговоры ваши детские. Заняться вам нечем что ли? В общем, делайте, что хотите, мне это до лампочки.

     - Правильно, Ваня! – обрадовалась крёстная. – Ты только сделай то, что я попрошу, и утром получишь такую невесту – пальчики оближешь. Давай, Поля, замок.

    Через пять минут крёстная доложила:

     - Всё готово! Колодец – на замке. На, Ванюша, ключ. И запомни: какая утром первая за водой придёт, той откроешь колодец и своё сердце. Всё! Спокойной ночи! – и убежала довольная собой.

Ночью Ивану не спалось (почему-то), а утром, когда явилась крёстная, он уже был на ногах и с нетерпением поглядывал в окно.

- А чего ты тут торчишь? Дуй на улицу! – заторопила его крёстная. – Лови своё счастье!

Иван вышел во двор и стал наблюдать за улицей. Было ещё темновато, но первую «невесту» он разглядел.

- Это какому дурню понадобилось колодец закрывать?! – донёсся от колодца голос «красавицы». – Узнаю, руки повыдергаю!

«Ну уж нет, эта явно не для меня, - подумал Иван. – И вообще мы что-то не так…»

- Иди, чего стоишь как пенёк? – зашипела из сеней крёстная.

- Да ну её! – громким шёпотом ответил Иван. – Пришибёт ещё…

- Гм…Эта может. Вань, Вань! Я, кажись, напутала. Которая зачерпнёт первая – та твоя, - выкрутилась крёстная.

А к колодцу тем временем подтягивались «невесты» чуть ли не со всей деревни. Поднимался галдёж. Заметив Ивана, к нему направилась соседка.

- Ваня, помоги. Пацанва колодец закрыла. Совсем обнаглели. Ломик прихвати. Да мне воды зачерпнёшь, а то бадья обмёрзла – не поднять.

- Щ-щас, приду. П-подожди минутку, - забормотал смутившийся жених, отступая к крыльцу.

«Ты-то куда припёрлась? – подумал он про соседку. – Замужем не была, а троих родила».

- Куда? – в дверях, подбоченившись, стояла крёстная. – Струсил? Или чё?

- Послушай, крёстная, не нравится мне всё это. Я же хотел…

- Плохо хотел! – не сдавалась крёстная. – Мы сейчас, знаешь что, сделаем?

- А ну вас с вашим гаданьем, - вдруг вяло махнул рукой Иван, зашёл в дом, сел рядом с матерью у окна и обречённо вздохнул. Оба молчали. И неизвестно, сколько бы они так просидели, если бы не крёстная, пулей влетевшая в дом.

- Гляньте, гляньте в окошко! – радуясь чему-то, воскликнула она.

К колодцу с гвоздодёром на плече подошла Танюшка Казакова. Хрясь! – замок и крышка отлетели в сугроб.

- Кажись, получилось, - заулыбался Иван.

- А я чё говорила? – радостно воскликнула крёстная. – Средство наше верное.

- Ты про что, крёстная? – спросил сияющий Иван.

- Как про что, про невесту.

- А я про крышку.

- Ну и балбес! Уж такую-то девку грех упускать!

- Я разве спорю? Это мне, кажись, крышка.

- Ванька, разрази тебя гром! Дай расцелую, красавчик ты наш!

- Дай-то бог, - прошептала, давно мечтавшая о внуках мать.

 

 

Анатолий Алексеевич Сологубов о себе: «Родился 26 августа 1946 года в д. Киик Тогучинского района Новосибирской области. Школьные годы прошли в п. Мошково. С 1968 года живу в с. Новопервомайское Татарского района. 15 лет преподавал в школе музыку, изобразительное искусство, руководил художественной самодеятельностью в ДК, был художником по оформлению наглядной агитации. С 1990 года работаю столяром. Кто не увлекается охотой, рыбалкой, спортом, не любит собирать грибы, ягоды, сидеть у костра, читать книги, тот мне не интересен. Люблю розыгрыши. Писать начал недавно. Над сюжетами своих рассказов голову ломать не приходится. Мои герои живут рядом. Мне остается наблюдать и записывать».

ФАНАТ

   Сегодня наши деревенские футболисты будут отмечать праздник. Шутка ли: занять второе место на областных сельских играх! Кроме диплома и грамот получили денежное вознаграждение. А в таком случае надо действовать по отлаженной программе: кубок – на стену в сельсовете, а деньги – на прилавок в сельпо.

   Как нельзя кстати день выдался солнечным и жарким, поэтому команда решила отметить свое достижение на берегу котлована. Там никто не помешает купаться, загорать, ну и… Короче, взяли по пузырю «на брата» (пока для разминки) и побежали к воде. А за ними увязался один болельщик. Он за версту чуял пьянку, поэтому не пропускал ни одного соревнования. За свою болезненную тягу к спорту он получил прозвище «Фанат». Этот мужик настолько серьезно относился к своему хобби, что если сядет кому «на хвост», то не отцепится, пока не напьется до соплей.

   Ну и вот. Прибежали, значит, футболисты шумной гурьбой к котловану, расселись на берегу в кружочек, ну а дальше пошла импровизация. Пили-ели, купались, загорали… Было так весело, что не заметили, когда закончилась разминочная партия водки. И пока все еще держались на ногах, снарядили гонцов. Только Фанату ничего не надо было, ему и так было хорошо. Он, где принял последнюю рюмку, там и опрокинулся на спину с открытым для доступа мух ртом в позе «наполеон»: левую руку вытянул «по швам» а правую засунул за полу пиджака. Ему даже жара нипочем: все загорают в трусах, а он вырядился как перед партсобранием.

   Так вот, пока гонцы были в дороге, капитан решил заняться экологией.

   - Парни! - приказывает он, - чтоб ни одна соринка не валялась на берегу! Мусор – в костер, пустые бутылки сложить в кучку. Сдадим. А почему этот хлам валяется под ногами? – показывает он на Фаната.

   - Убрать! – в тон капитану взвизгнул кто-то из парней, - весь берег, понимаешь ли, загадили…

   - Ребятки, будьте так любезны, захреначьте этого милейшего алкаша подальше в воду, - хохмит капитан, - рыбки тоже кушать хотят.

А ребяткам что… Хохмить так хохмить. Всегда рады стараться.

   - Футболисты, вперед! – тут же заорал кто-то.

   - Налетай, взялись!

   - Вратарь, занять место!

Подбежали с улюлюканьем к Фанату, схватили его за руки-за ноги и, и пару раз качнув, отпустили…

   - Поберегись!

Еле успел пригнуться вратарь, Фанат подобно перехватчику, со свистом прошумел над его головой и бу-дуф-ф! С обрыва!

   - Ура-а! Го-ол! Прямо в девятку! – завопила команда и, как принято делать в высшей лиге, давай играть в «ладушки» и обниматься. Но их радость вскоре была омрачена.

Ведь нормальный человек по срокам должен был уже вынырнуть, а Фанат мешкал. Дело запахло чем-то нехорошим. Время шло. На воде и на берегу – мертвая тишина. Ни пузырька, ни всплеска.

   - Мы чё натворили, мужики?! – опомнился первым капитан и с вытаращенными от ужаса глазищами сиганул в воду. Он в панике начал обследовать дно, бормоча:

   -Вот придурки! Что натворили! Вот же придурки, … вашу мать!

   -Да на фиг он тебе сдался! Хай плавает, пока не надоест придуряться! – ковыряя соломинкой в зубах, кричит вратарь, - в крайнем случае, дня через три сам всплывет.

Его, мягко говоря, дурацкая шутка махом всех отрезвила. Кто мог держаться на ногах, бросились на помощь капитану. Вскоре тело было найдено и бережно вынесено на берег. В том, что команда потеряла преданного болельщика, ни у кого сомнений не было. Мокрое, безжизненное тело Фаната лежало на траве в той же позе – позе «наполеон».

   - Даже и не барахтался, бедняга, - заметил кто-то, так и не успел вынуть руку из-под пиджака.

   - Скорее всего в полёте крякнул, - сделал вывод другой.

   - Доигрались? Козлы! Вот как теперь?.. – скрипя зубами, говорил вратарь.

В другое время за «козла» ему бы… а сейчас он был прав, все это понимали.

   - Это я во всём виноват, - негодовал капитан, - я-то, дурак, пошутил, ну а вы-то… Вот что прикажете сейчас делать?

Капитан опустился на колени перед телом Фаната. По щеке его скатилась слеза. Глядя на него, зашмыгала носами вся команда.

   - Прости нас, друг! – говорит капитан и нежно гладит Фаната по мокрым всклокоченным волосам. А тот, приоткрыв один глаз, довольно-таки внятно произносит:

   - Ты какого х… тут! Чё надо? Поспать не дадут, гады, - и захлопнул глаз.

Наступила многообещающая пауза.

   - Ах, ты сучонок! – наконец нарушил ее капитан. И понеслось…

   - Убить тебя мало за это, дайвер грёбаный!

   - Кусто недоношенный!

   - Мы его ищем, а он спокойно на дне прохлаждается! У-у, паразитина!

   - Если тебе там понравилось, говори – нам недолго тебя назад оформить, только скажи.

А Фанат на все их угрозы – ноль внимания. По всему было видно, что ему – опять хорошо.

Ну и вот. Что тут можно сделать? Да ничего. В итоге пошумели, поржали над собой и над Фанатом, а к приходу гонцов совсем успокоились. Ну, а когда стали наливать из свежего поступления, капитан справедливо заметил:

   - Фанату – ни грамма! Ну его в жопу!

   - А у меня своя есть, - вдруг спокойно отвечает  Фанат, не открывая глаз. И наконец-то, нарушив позу «наполеон», достает из-под полы пиджака целёхонькую бутылку водки. Это ее, оказывается, он так бережно охранял, даже находясь под водой.

   - Ах ты, паразит!

   - Мало того, что нажрался на халяву, еще и заныкать успел!

   - Шакал! Сволочь!

   - В воду его! И не вздумай спасать этого гада!

   - А ну! – командует капитан, но уже на полном серьезе. – Туда его!

На этот раз Фанат просвистел как чирок над камышом и шмякнулся… далеко от воды.

Только сыгранная команда могла показать такой высокий результат.

ПОВИТУХА

   Митяй сладко потянулся в теплой мягкой постели. Он бы еще поспал с удовольствием, если бы не жена Вера. Вечно она бренькает посудой на кухне ни свет, ни заря. Митяй громко зевнул, тем самый выдав себя, - и новый день начался.

- Ты думаешь вставать? Хватит дрыхнуть. Сегодня дел много. Я сейчас Лариску соберу,
а ты отведешь ее к маме, а мне на работу надо срочно бежать, - начала раздавать ЦУ Вера.

- Так это... Сегодня же выходной.

-Зерно на элеватор будут возить.   Придется весь день   проторчать на весовой.
Провалиться бы такой работе!

- Фу ты! А мы с Генкой договорились сбегать на охоту.

- Даже не думай! Какая может быть охота, когда корова перехаживает, с часу на час должна отелиться. Будешь поглядывать. Я-то вот четыре раза за ночь вставала к ней, а ты и ухом не повел.

- Так мы же вчера с Генкой булькнули маленько.

- Булькнуть-то вы не забываете, а заколотить дырищу в сарае времени выкроить не можешь. Чтоб прямо с утра доски прибил на место! И лампочку вверни поярче, пока ноги не переломали.

- Ладно. Сделаю, - почесываясь и зевая, пообещал Митяй

- Сде-лаю! Постыдился бы соседей.

Митяй понимал, что Вера права. Считай одна все хозяйство прет на себе.

«Сегодня же сделаю все как надо. К черту охоту! Успеется», - настраивал себя на работу Митяй после ухода жены.

Итак. Первым делом Митяй отвел дочку к теще. Вернувшись домой, не мешкая, взялся за дело. Сперва заменил в сарае лампочку. Затем накормил поросят и кур. Положил в ясли свежего сена, а пол затрусил толстым слоем объедьев. Глянув на оторвавшиеся от перегородки доски, что между сараем и угляркой, подметил: «Да. Непорядок. Может просквозить теленочка. Но ничего, сейчас все оформим по-хозяйски. А ты, - обратился он к корове, - не филонь у меня, рожай скорее. Чтоб к обеду все было чики-чики!»

За каких-то полчаса Митяй завершил работу, и с чувством исполненного долга отправился смотреть телевизор. Посмотрел одно кино, переключился на второе и не заметил как пролетело время. Спохватился, когда Вера уже прибежала на обед.

-Как корова? Не отелилась? - первым делом поинтересовалась она.

-Неа, - спешно ответил Митяй, - только сейчас пришел из сарая.
«Надо ж блин совсем забыл про корову. Вот же...»

-Не пойму, почему она перехаживает? Ладно, посматривай, а меня на работе ждут.
Наскоро пообедав, Вера ушла, а Митяй засобирался в сарай.

«Вот же блин, как можно было забыть?» - бормотал он, напяливая на ходу фуфайку.

Глянув на корову, он остолбенел: что-то мерзкое, кровянистое и скользкое на вид свисало из-под её хвоста.

«Этого еще мне не хватало, чтоб кишки полезли! - Ужаснулся Митяй. - Пока не сдохла, надо прирезать. Вот же твою мать!.. Кого же позвать на помощь? Вот невезуха! И надо ж было такому случиться! Теперь понятно, почему она не могла растелиться. Тьфу ты, ..ля!

В панике он выскочил из сарая, забежал зачем-то в дом, вернулся к корове, побежал вдоль улицы, вернулся, а в башке одна мысль: «Что делать? Что делать?! Че я раньше не глянул, дурак, когда Верка дома была? Придется бежать за ней. Или за кем?» Вдруг его осенило: «О! Ветврач! Точно! К Петровичу мне надо. Какого хрена я раньше-то не сообразил? Совсем забыл про соседа!»

Петрович, к счастью, был дома. Он сидел за кухонным столом и грыз пряники, запивая молоком. Молча выслушав Митяя, Петрович, не прекращая жевать, спокойно говорит:

- Херню какую-то порешь. Если верить тебе, то получается, что корова давно отелилась.

-Ага? А сам-то ты ничего не порешь? Если бы она отелилась, то был бы теленочек. Понял? Вот пошли, пока не поздно, сам глянешь.

-Конечно, глянем, дай только пряники доесть.

-Издеваешься что ли? Тут хотя бы корову успеть прирезать, а он со своими пряниками... Да я потом тебе целый мешок их притащу, чтоб де пенсии грызть хватило.

Митяй так волновался, что нос покрылся испариной, а голос стал ломким и дрожащим.

-Тебе, блин, хорошо рассуждать - не твоя корова подыхает.

- Ну ладно-ладно успокойся, - говорит Петрович, поднимаясь из-за стола, - Подай фуфайку. Вообще-то, перекурить не мешало бы...

Хладнокровие Петровича начало бесить Митяя, а тому - всё по фигу. Петрович спокойно влез в фуфайку, распихал по карманам пряники, а один протянул Митяю.

- Будешь грызть?

- Да пошёл ты, мне и без них лихо...

- Как знаешь, а я погрызу, потому, как основания для беспокойства не вижу, - смеётся
Петрович, отправляя в рот очередной пряник.

- Грызи, чёрт с тобой! - махнул рукой Митяй. - Ну что, пошли?

- Хохли, - не разжимая зубов, смеётся Петрович и подталкивает Митяя к выходу.

- Ну и что? - спрашивает Митяя Петрович, заходя в сарай.

- Что-что? - растерялся Митяй.

- Где теленок?

- Какой теленок? Ты что, Петрович, издеваешься? У коровы скоро последние кишки выпадут, а он...

- Не кишки это, умник, а послед. По-след! Ищи телка. Собаки не могли его загнать куда-нибудь?

- Да у меня их нет.

- Хм, - задумался Петрович, дожевывая очередной пряник, - не могла же корова сама его... Давай-давай, шевелись, не стой, ищи телка.

В общем, обшарили они все уголки подворья, но... Митя даже обежал близлежащие огороды. Уже и пряники закончились, а толку-то...

- Или я дурак, - говорит Петрович, - или мы оба. Дыр нигде нету?

- Нет, нету. Правда, была одна, да я ее сегодня заколотил. Вон свежие доски, видишь?

- Вижу. А что там за перегородкой?

- Отрывай! - Приказывает Петрович, доставая из кармана последний пряник.

- Чего отрывать, доски что ли? Нахрена?

- Телка надо доставать, пока не застудился.

- Да я же... да ведь недавно никого... Да не может быть. Да ну, я же не совеем еще..
Чертыхаясь, Митяй все же поддел лопатой одну из досок и заглянул одним глазом в

образовавшуюся щель.

-Петрович! - вскрикнул он как ужаленный, - ..ля буду, там кто-то шевелится.

-Теленок, - не переставая жевать, говорит Петрович, - кто еще может быть? Тебя бы самого туда нагишом, раздолбая! Повитуха драная. Тащи его к матери быстро!

Сгоряча Митяй принялся быстро отрывать доски, но Петрович остановил его

-   А через двери не проще?

-   А-а-а! - Стукнув себя по темечку кулаком, завопил Митяй и выскочил из сарая, а через пару секунд он сообщил из углярки радостным голосом:

-   Тут он, Петрович! Хе-хе! Слышь? Тут! Сухонький уже. Бычок, кажись. Хе-хе! Щас яего...

Когда теленок был определен к матери, Петрович сказал:

-   Ну все, наша миссия закончена. Беги за Верой. Пора доить, поить и т.д. Вечером приду обмывать. А?

-   Да какой разговор, Петрович? Если бы не ты - караул был бы полный. Только прошу: Верке - ни слова. Съест.

-   Ха! Понимаю. А ты не забыл?

-   Чего?

-   Мешок пряников за тобой. Ага? - Петрович шутя ткнул Митяя кулаком в бок, и оба разразились мальчишеским смехом.

Выходят они, значит, из сарая, а навстречу - Вера.

-Что с коровой? - С тревогой в голосе спрашивает она Петровича.

- А что там? Переодевайся и иди бычка поить.

- Правда? Уже? Вот здорово-то! Давно отелилась?

Петрович глянул на Митяя, стоявшего с опущенной головой как перед казнью, и скороговоркой отвечает:

- Вот токо-токо что. Корова еще облизывает его. Да. Вот.

- А с коровой правда все в порядке? Ведь ты же не зря здесь?

- Успокойся. Все нормально. И хозяин твой нормальный. «Сходи, - говорит, - Петрович, глянь: все ли я правильно сделал?» Вот я и пришел. Заботливый у тебя муж оказывается. Ишь как печется о хозяйстве.

- Вот спасибо тебе, Петрович, - защебетала счастливая Вера. - Вечером ждем на «крестины». Приходи обязательно!

-Хы! А то, как же! Приду.

Вера кокетливо подхватила под локоть Митяя и говорит ласково:

- Ну, пошли в избу, покормлю тебя что ли. Поди умаялся бедный. Весь день, хватись, ни крошки во рту не держал.

- А когда бы...